Юрий Рытхэу - Конец вечного безмолвия

— Благодатная река, — задумчиво произнес Сергей Безруков, глядя, как старик тащил короткую ставную сеть.

— Я тут услыхал — ждут японский пароход.

Жена Громова на нем едет, — сказал Булатов. — Может, на этом пароходе удастся перемахнуть на тот берег?

— Ну что же, — подумав, ответил Безруков. — Вольному воля… Только сомневаюсь, что ты доберешься до родной Смоленщины.

— Почему? — вскинулся Булатов.

— Все же через чужую землю без денег, без знакомых…

— Но добрался же я сюда, — возразил Булатов.

— Сюда-то добрался, — согласно кивнул Безруков. — А что собираешься делать у себя в деревне?

— Работать, — твердо ответил Булатов. — Говорят, землю дали… А у меня вон — видите мои руки? Уж сколько лет я не брал теплой, весенней земли. Соскучился.

— А ты уверен, что землю дали? — спросил Безруков, свертывая самокрутку.

— Так по всей же России! — ответил с жаром Булатов.

— А вот и нет, — сухо заметил Безруков. — Адмирал Колчак, верховный правитель Сибири, с помощью своих союзников возвращает власть помещиков и капиталистов. Никаких раздач земли и фабрик крестьянам и рабочим.

Булатов растерянно посмотрел на Безрукова и забормотал:

— Нет, нет, не может такого быть… Разве можно? За что же боролись, кровь проливали? Не-ет, да разве мужик запросто отдаст землю, если он ее получил?

— Его и спрашивать не будут, — вступил в разговор молчавший до этого Хваан, — силой возьмут, и все.

— Так и силой можно не отдать! — сердито сказал Булатов.

— Как это? — с интересом спросил Безруков.

— А так! — убежденно произнес Булатов. — Не позволят. Не может быть. Да я слышал еще в Германии в плену, во Владивостоке: есть такая партия — большевики. Во главе с Лениным. Они за бедного человека, за простого рабочего.

Хваан с Безруковым переглянулись.

Старик выпростал пойманную рыбу из ячей, (сложил добычу в жестяной таз и длинной палкой снова вытолкнул снасть в спокойную гладь Анадырского лимана.

— А почему бы нам не купить рыбы да не попробовать здешней ухи? — предложил Хваан.

Он подошел к старику и выторговал у него две большие рыбины.

Вернувшись домой, затопили печь и занялись стряпней.

Булатов с видимым удовольствием разделывал рыбу. Он вывалил на чистую доску икру и спросил:

— А с этим что будем делать?

— А мы ее мигом засолим, — весело отозвался Михаил Куркутский. — Через пять минут икра будет готова.

Безруков внимательно наблюдал, как ел Булатов. Он черпал ложкой неспешно, глубоко, а потом, подставив кусок хлеба под ложку, осторожно нес ее ко рту, стараясь не уронить ни капли. Ложка у Булатова по солдатской привычке была своя, и он носил ее всегда за голенищем сапога. После еды Булатов аккуратно обтер ложку и засунул на место.

Милюнэ пришла в ярангу Тымнэро и уселась у горящего костра. Выпростала из узелка гостинцы для девочки и обломок кирпичного чая.

— Кыкэ — русский чай! — с радостью заметила Тынатваль.

— На пароходе привезли, — ответила Милюнэ. — Товар мой хозяин получил.

— На шкурки менять будет? — поинтересовался Тымнэро.

— Не до шкурок ему, — ответила Милюнэ. — Такое случилось! Не хочет отдавать свою жену новому начальству.

Милюнэ для Тымнэро стала как бы окошком в мир тангитанов. Оттуда нескончаемым потоком шли самые причудливые новости.

— Хотел, что ль, взять начальник твою хозяйку? — спросил Тымнэро.

— Хотел, еще как хотел, даже глаза закрывал, — с жаром произнесла Милюнэ. — Прильнул к ней, будто вдруг детенышем стал, закрыл глаза… Танцевал с ней. Ну, Архипыч и заметил это. Взял за руку жену и оторвал от начальника.

— Кыкэ вынэ вай! — с ужасом произнесла Тынатваль. — Как же он посмел? Говорят, у него золотые наплечники, как у Армагир-гина?

— Ии, — кивнула в знак согласия Милюнэ. — Оторвал и потащил. И меня заодно прихватил. Пришли домой, и тут вся смелость его и покинула. Встал он перед своей женой, а та вся красная. Внутри бурлила, вот-вот лопнет…

Милюнэ замолкла, еще раз хлебнула чаю.

— Мне поначалу и показалось, что она лопнула, — продолжала она. — Такой был звук. Это она так ударила своего мужа. Большой своей жирной ладонью по щеке. Да так сильно, что вся рука отпечаталась на лице Архипыча…

— А что он? — нетерпеливо спросил Тымнэро,

— Он-то? Он ничего. Слегка пошатнулся, но ничего не сказал. Повернулся и пошел в комнату. И там рухнул на постель.

— Какая безжалостная она! — заметила Ты-натваль.

— Ии, — согласилась Милюнэ. — Села она в своем красивом платье на стул поодаль от постели и в окно стала глядеть… Только будто пар из нее сразу вышел, потому что бледная очень стала. Потом увидела я — плачет…

— Так ей и надо, как же бить мужа? — с недоумением заметила Тынатваль, искоса глянув на своего Тымнэро.

— Да не она, а сам Архипыч заплакал, — понизив голос, сообщила Милюнэ.

— Кыкэ вынэ вай! — в ужасе воскликнула Тынатваль.

— Какомэй, — тихо произнес потрясенный Тымнэро. — Довела, значит.

— Ии, — поддакнула Милюнэ. — Мне его жалко стало.

— Значит, у них переживания бывают…

— Да уж верно, — вздохнула Милюнэ. Кто-то приближался к яранге. Стены из кусков жести да обрезков фанеры были так тонки, что слышно было далеко. Особенно когда по топкой тундре шли, чавкая ногами меж кочек.

— Есть кто дома? — послышался голос.

— Ии, — испуганно ответил Тымнэро: а ну как услышали тангитаны нелестные про них рассуждения?

— Мы к тебе в гости, — весело произнес Михаил Куркутский, вваливаясь в чоттагин вместе с Аренсом Волтером и тремя новоприбывшими тангитанами.

— Амын еттык! — согласно обычаю приветствовал Тымнэро гостей и усадил на китовые позвонки да на бревно-изголовье.

Сергей Безруков, Дмитрий Хваан и третий их спутник, Александр Булатов, с нескрываемым любопытством озирались в яранге. Арене Волтер с легкой усмешкой посматривал на них, а Михаил Куркутский, чувствуя неловкость за вторжение целой толпы незваных тангитанов, говорил нарочито весело и громко:

— Вот гости, значит, захотели познакомиться да поглядеть, как живет чукотский человек. Ни-коль не были в яранге и любопытствуют… Так что ты, Тымнэро, не обижайся…

— Я не обижаюсь, — спокойно ответил Тымнэро. — Пусть глядят. Только вот нечем мне похвастаться перед ними.

— Да не на похвальбу они пришли к тебе, — успокоил Куркутский. — А познакомиться… Ло-жет, дружбу с тобой хотят затеять…

— Ну, что ты глупости говоришь, Михаил? — вполголоса с укоризной заметила Милюнэ. — Где это видано, чтобы тангитан дружил с лыгьора-вэтльаном?

— А Кассира, а вон Арене — разве они не друзья местному человеку?

— Тебе и твоему брату, может быть, и друзья, — сказала Милюнэ.

— Зря ты такое говоришь. — Михаил Куркутский скосил глаза. — Глянь, как на тебя молодой-то смотрит…