Александр Коротенко - Осколки. 12 удивительных ситуаций

Утром, завтракая на кухне, он подошел к окну, выходящему на сквер и попытался увидеть ту скамейку. На ней сидел пожилой мужчина с газетой. Это его напугало. Он представил себе, что в следующий раз скамейки будут заняты, и он уже не сможет общаться с ней. Для него не будет места.

С плеером он уже все решил. Эта мысль пришла к нему вчера. Он надеялся найти такую же модель в магазине и таким образом решить проблему сказав, что отремонтировал его.

Не хочу вдаваться в детали поиска Родионом плеера. Замечу лишь, что в магазинах, в которых он был, этой модели не оказалось. Возможно, она была устаревшей и снятой с производства. Но ему удалось таки найти ее на рынке, который назывался «Горбушка». Кстати, я слышал, что на нем можно купить что угодно и по удивительно низким ценам.

Весь оставшийся день он занимался обычными вещами, помня о назначенном времени и не забывая ту очаровательную девушку с таким необычным именем Санна.

Удивительное дело, когда он пытался вспомнить ее внешность, деталей не было. Остались только ощущения эмоционального тепла и близости счастья. И неясный образ красоты. Все это вызывало в нем противоречивые чувства. Его тянуло к ней, и он испытывал сильное беспокойство. Возможно его личность, его глубокое «Я» страшились неминуемого разрушения замкнутого пространства, в котором они находились в безопасности. Впрочем, любое соприкосновение с внешним миром, а тем более с другими людьми вызывали в нем напряжение.

Хотя, может быть, это мои домыслы.

Ближе к шести часам он, естественно, поглядывал на часы и периодически выглядывал в окно на сквер. И увидел-таки две женские фигуры, медленно шедшие по тротуару. Силуэты, как ему показалось, были знакомыми.

Торопливо собираясь, он пытался придумать еще темы для разговора, чтобы хоть как-то приблизить Санну к себе, но в таких ситуациях сложно сообразить или хотя бы сосредоточиться на чем-нибудь определенном. Волнение мешает.

Он не придавал значения одежде и вообще тому, как выглядит, но в этот раз надел чистую рубашку и обтер кроссовки мокрой тряпкой. В прихожей он задержался у зеркала для того, чтобы причесаться и пожалел, что забыл помыть волосы, но сейчас на это уже не оставалось времени и, сунув новый плеер в карман, вышел к лифту, захлопнув за собой дверь. Нажав кнопку лифта, понял, что не может ждать, и побежал по ступенькам вниз.

Он нашел их у той же скамейки и не сразу понял, они уже уходят или только пришли. Санна была в темном платье, в тех же солнцезащитных очках, но волосы у нее были забраны назад, открывая все лицо. И лицо это было, как бы это сказать, в общем, ничего красивее в жизни он не видел.

Из оцепенения его вывел голос женщины стоявшей рядом с ней:

– Здравствуйте молодой человек. Как ваша нога?

– Спасибо, все нормально, – ответил он, не глядя на нее.

– Я это, вот, принес плеер.

– Правда, вы починили его, – радостно отозвалась Санна и протянула руку.

Взяв его, сразу надела наушники, вставила кассету и замерла. Заулыбалась. Чуть наклонила голову набок и покачала ее, видимо, в такт мелодии.

Но тут же, опомнившись, сняла наушники и протянула перед собой руку, как для пожатия, но немного в сторону от него, хотя рядом никого не было.

– Спасибо, спасибо. Для меня это была такая трагедия. Скажите, сколько мы вам должны заплатить? – спросила она, глядя мимо него.

– Да нет, ничего не надо. Там была такая мелочь.

– Бабушка, мы должны его отблагодарить. Как вас зовут?

– Родион.

– Ой, какое необычное имя, а меня Санна.

– Ну, вас тоже не Маша зовут.

Она рассмеялась, слегка откинув голову назад.

– А вы никуда не торопитесь, Родион?

– Да нет, в общем.

– Ну, тогда давайте присядем. – И она села рядом с бабушкой, потрогав скамейку перед этим рукой. Он сел рядом.

– Бабушка, ну как мы отблагодарим Родиона? Родион, а вы где живете? Мы вот тут рядом, где универсам. А сюда ходим гулять. Врачи прописали бабушке ежедневные прогулки для укрепления сердца. Она всю жизнь проработала в школе, преподавала литературу, а сейчас на пенсии. А дома у нас есть кот, Джеки, норвежский лесной, огромный и очень умный. А вы чем занимаетесь?

– Да так, софтом. Компьютерные программы пишу. Ничем особенным. Я в соседнем доме живу. Один.

– А вы красивый, Родион?

– Аполлон. – Это был голос бабушки, причем довольно ехидный.

Для него это был болезненный вопрос, но неловкость возникла буквально на долю секунды и тут же Санна засмеялась.

– Бабушка говорит, что красивым мужчинам нельзя доверять. Вся литература говорит об этом. Правда, бабушка?

– Правда, правда, – не отрываясь от книги, сказала бабушка.

– Вот у вас такой приятный голос, дайте мне вашу руку. – Он протянул. Она поискала ее в воздухе и взяла в свою руку.

– И руки у вас приятные, мягкие и нежные.

– Не Павка Корчагин, рельсы не укладывал, – пояснила бабушка.

– Бабушка! – с упреком сказала Санна. Та потянулась к ней и начала что-то энергично шептать на ухо, на что Санна довольно спокойно сказала:

– Я уже не маленькая, сама разберусь.

Бабушка, вздохнув, углубилась в книгу и на удивление больше не вмешивалась в их разговор. А они, ощутив непонятную общность, нашли в себе интересных собеседников, то ли дополняя друг друга, то ли откликаясь на желанные импульсы. Санна смеялась значительно чаще Родиона, но и он часто улыбался и с удовольствием шутил. Оба, как оказалось, много читали и с интересом пересказывали любимые места. В общем, темы находились как-то сами собой. Пока Родион не заговорил о живописи и не почувствовал изменения в настроении Санны. Она стала тише и спокойнее. Даже когда она сказала, что хотела бы увидеть работы Модильяни и французских импрессионистов, он еще ничего не понял. Он предложил принести ей альбом с репродукциями, и тут она совсем сникла:

– Я не смогу это увидеть. Я не вижу.

– Как это? – спросил он.

– Я незрячая, неужели непонятно?

– Ты ничего не видишь? – с волнением спросил он. – А как же ты книги читала?

– Бабушка, – еле слышно произнесла она.

– Бабушка, пошли домой, – и она тут же встала.

Бабушка с трудом поднялась и, кивнув ему головой, взяла Санну под руку. Они пошли к выходу из сквера.

Родион остался один. Изменения произошли быстро, и он был оглушен ими. И все же другие изменения, в нем самом, были более существенными. На них, на этих новых ощущениях он был сосредоточен, понимая, что должен их закрепить в своем сознании. Они уже стали частью его истории и очень важной истории и уже стали очень дороги.

Когда я проходил мимо него, он сидел, облокотившись на колени и держа голову в руках. Почти эмбрион. Вначале я подумал, что он плачет, как тогда в метро, но он был просто погружен в себя, что не удивительно при его чувствительности и сентиментальности, свойственной людям, пережившим много обид. В этот раз все было по-другому. Так уж получилось, что Санна в его сознании стала самым прекрасным из достижимых явлений. Именно достижимых, потому что в его положении ожидать, что такая красивая девушка будет общаться с ним, выброшенным жизнью на станцию «Тупик» и смирившемуся с этой конечной остановкой, будучи совсем молодым и, по сути, только начинающим жизнь, раньше могло быть только сюжетом его фантазий.