Джозеф Коннолли - Отпечатки

— Что у тебя с коленом, Джейми? — заботливо спросила Джуди. — Вот, Джейми, — лучшее шардоннэ Тедди. Твое здоровье. Ты все время его потираешь. Старая боевая рана, а? Осторожнее, а то Майк Киллери добавит его в свою коллекцию.

— Ха! — хохотнул Джейми (он уже опустошил бокал и сейчас протягивал его Джуди — она и повернуться не успела; что еще, блядь, за Майк Киллери?) — Нет, я, ну — вроде как наткнулся на полную тележку самого лучшего, гм, боюсь, чего-то другого Тедди. Красного.

— А, — поняла Джуди. — Бургундский экспресс.

— Колени, — с нажимом сказал Джон. — Знаешь, они бывают настоящими ублюдками, эти колени. Стукнешься где-нибудь и думать забудешь, а потом — о господи, через много-много лет — они напомнят о себе и подставят тебе ножку. В моем случае — буквально. Первыми выходят из строя. У них память слоновья, у этих коленей. Имей в виду. Я-то разваливаюсь на части весь, так что им недолго осталось безобразничать.

— Ой, не глупи, — набросилась на него Фрэнки (словно хмурая кошка кружила вокруг ее недавно вылупившихся цыплят: кто-то же должен их защитить). — Ты в прекрасной форме, Джонни!

Джон засмеялся — и Джейми, ему тоже пришлось оскалиться, потому как: он ведь не был в прекрасной форме, да? Да и вообще хоть в какой-нибудь. Старичок Джонни, как она его называет. В смысле, боже, — ему, небось, вдвое больше, чем мне, а? Мужику этому. И посмотрите, что у него есть! У него есть Фрэнки. Почему?.. Деньги. А еще у него есть «алвис». Почему?.. Деньги. Иисусе…

— Как «алвис»… — услышал Джейми собственный голос. — В смысле, ну — в прекрасной форме.

Джон довольно заулыбался вердикту — но вскоре его отвлекла Фрэнки, которая одной рукой схватилась за нос, а другой махала вверх-вниз, словно отчаянно пыталась заловить несущееся мимо такси — а может, ей просто неожиданно приспичило в туалет.

— Я только что вспомнила, — пробулькала она. — О коленях, да? Когда вы заговорили о коленях — я вспомнила одну ужасную глупость из детства. О боже — вот ведь дурдом, какие вещи иногда помнишь? Однажды днем я бегала туда-сюда — ну, знаете, как все дети, и я — ну, наверное, я — не знаю, я, наверное, наткнулась на что-то или вроде того, и я, рыдая, побежала к матери — Коленка! Коленка! (рыдала я). Мамочка, мамочка, я поранила коленку! И знаете, что она сказала? В жизни не догадаетесь, что она мне сказала. Она сказала: «Ну, Фрэнки, — это тебе урок, не так ли? Это научит тебя не бегать все время туда-сюда босиком!» Правда, забавно? Босиком… Поразительно, да, что она мне это сказала?

— Матери иногда бывают странные… — сказала Джуди.

— Ну не дурдом ли, — продолжала лепетать Фрэнки, — что я вообще это вспомнила! То есть — господи, сколько лет прошло.

— Ну да, — улыбнулась Джуди. — Можно предположить…

— А «алвис»! — продолжала Фрэнки, здорово заведенная и взвинченная явно безостановочным ходом собственных мыслей. — Когда кто-нибудь говорит «алвис» — ну потому что это такое странное и забавное слово, правда? «Алвис». Так вот — я всегда думаю про, ну знаете — Элвиса, да? И я читала совершенно потрясающую вещь. Хотите, расскажу? Очень забавную.

— Про «алвис»? — уточнил Джон. — Или уже про Элвиса?

— Про «алвис», — ответила Фрэнки. — Нет, про Элвиса. Ох, Джонни, ну честное слово, ты меня сбиваешь. Можно я просто расскажу историю, хорошо? Так вот — Элвис, да? Ну, знаете: певец. В общем, судя по всему, — а я знаю все эти числа, потому что специально их запоминала, потому что подумала, что все это так поразительно. Короче, в 1977-м — о господи, я еще даже не родилась! — в 1977-м во всем мире было примерно сто пятьдесят подражателей Элвису. Понимаете? Сто пятьдесят. Во всем мире. Но к двухтысячному году — вы послушайте. Их было — угадайте сколько. Я вам скажу: восемьдесят пять тысяч. Восемьдесят пять тысяч — вы представляете?

— Удивительно, — задумчиво произнесла Джуди, — чем люди…

— Нет, ты послушай, — напирала Фрэнки, яростно размахивая руками, словно обезумевший семафор. — Дело вот в чем. Есть один эксперт, да, и он говорит, что если темпы роста продолжат, э, — забыла слово, — ну, в общем, если все и дальше будет расти с такой скоростью, как-то так — тогда к 2013 году, который, если подумать, уже не так чтобы далекое будущее, да? Так вот, к 2013 году треть человечества будет Элвисами! По-моему — просто поразительно. И это эксперт сказал, так что стоит задуматься, правда?

Джон стоял и смеялся, как дядюшка, отчего, быть может, Фрэнки так его и обожала (мог лишь предположить Джейми).

— Ну, — сказал он, — давайте насладимся моментом, пока сей черный день не настал, вот и все, что могу я сказать. Пойдем, Фрэнки, — эти милые люди уже потратили на нас достаточно времени. Пойдем и переоденемся к ужину. Или останешься в этом?

— Мммм… — задумалась Фрэнки. — Не уверена. Может, надену длинное золотое. Знаешь, о каком я, Джонни?

— Ну — навскидку не скажу, но уверен, ты освежишь мою память. Огромное спасибо за вино, любезная Джуди. И передай нашу безмерную благодарность Тедди, хорошо? Это действительно одна из лучших его попыток.

— Я передам. Он будет доволен.

Фрэнки собирала плоды своего похода по магазинам.

— Господи, Джуди, — я говорила? Этот гадкий бродяга снова там был, когда мы вернулись. Бррр… знаешь — Джонни как раз ставил машину — ну, ты в курсе: где обычно. И этот ужасный грязный бродяга к нему подошел. Стоял прямо перед ним, да, Джонни?

— Мм, — согласился Джон. — Сказал мне, что беден и болен. Чтоб я дал ему пару монет. Мне было довольно хреново.

— А не должно было быть, — раздраженно взорвалась Фрэнки. — Он мог ударить тебя! Он мог тебя избить!

— После чего, — засмеялся Джон, — полагаю, мне стало бы много хуже. Но — он этого не сделал. Пойдем, Фрэнки. Нам пора.

Фрэнки кивнула — а потом, словно повинуясь минутному порыву, бросила все свои пакеты на пол, подошла прямо к Джейми и опустилась перед ним на колени. Можно, Джейми, гм, — ну, расскажет вам еще раз? Вот Фрэнки, видите? Бросает пакеты. Подходит к Джейми. И встает перед ним на колени! А потом. Она задирает его штанину и касается губами колена.

— Вот… — мягко говорит она, поднимая глаза. — Теперь лучше…

Джейми был околдован — околдован, да, и беспредельно возбужден. Он лихорадочно бросил взгляд на Джона, который казался таким добродушным и беспечным, и улыбался, словно поп пасхальным утром.

— Божественный поцелуй, — только и сказал он.

Позже, когда Джон и Фрэнки наконец ушли, а Джуди стояла у него за спиной, массируя ему виски, Джейми всерьез задумался о — ну, обо всей этой чертовщине. Может, здесь что-то в воду намешано? Может, в этом дело? Какое-то неизвестное вещество, что дарует безмятежность — делает всех такими щедрыми, такими добрыми — такими совершенно свободными от жадности, и страхов, и суматохи, которые, Иисусе, — в Лондоне начинаешь думать, что из них-то все и состоят. Нет — не вещество. Лукас. Никаких фокусов. Дело в Лукасе. Даже когда его нет рядом, он есть, понимаете. Он витает. Он везде. Совсем как воздух.