Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута

– Карли, – сказал Хельги. – Подъехал ко мне рассказать, что разгадал предсказание Тадодахо…

– Какое предсказание?

– Винландский шаман ему предрек, что он найдет свою любовь, когда собаки сани по траве повезут быстрее, чем по снегу, а Сунна четыре раза с горы скатится. Он сказал, энгульсейские колесные нарты – первая часть предсказания, а венедские огненные колеса – вторая. Такой был веселый, – средний Хёрдакнутссон повесил голову. – Десяти шагов не отъехал, ванненцы вперед пошли. Подо мной коня убили, а ему копье под мышку. Любовь…

– Еще сколько народу потеряли? – Горм оглядел ряды воинов.

– Сотни две аконтистов, пятьдесят кливанофоров, и четырех катафрактов, – ответил щедро покрытый подтеками неприятельской крови Кирко, мешая танский с этлавагрским.

– Коннахтцы почти все полегли, едва полста осталось. А у этих? – конунг протянул зрительную трубу сидевшему за ним отроку. – Тихомысл?

Тот долго оглядывал выстроившуюся у моря стену щитов, потом сказал:

– Они друг друга закрывают, но не больше тысячи трехсот пятидесяти.

– Достойные воины. Всех вождей потеряли, а как строй держат, – сказал Хёрдакнут.

– Не всех, Нидуд дроттар жив еще, но досадно будет их пустить на прокорм чайкам да лисам, – Горм задумался, кинув взгляд в сторону стены вражеских щитов под знаменем с вороном. – Не побегут, хоть корабли за ними, и путь открыт. И своих сколько еще положим, да за уже решенное дело… Говорить пробовали?

– Не вышел разговор. Нидуд гонца посохом забил, – прогудел Камог.

– Выходит, естественным образом их сдвинуть с места нельзя, – конунг взглянул на брата. – Стало быть, надо попробовать сверхъестественный. Хельги, напомни мне про твою задумку с осадой свартильборгского замка.

– Аксуда мне дал запас смеси для вызова злых духов. Дурман-трава, кшате, какие-то сушеные грибы, и странное игольчатое растение с запада. Я думал, застань мы Фьольнира в замке, зажгли бы под стеной нежаркий костер, а над ним на решётах повесили бы смесь…

– Стой, так как она работает?

– Просто. Кто ее вдохнет, видит злых духов.

– Винландских или еще каких?

– Я знаю?

Тира пояснила:

– Обычно под воздействием таких средств каждый видит то, чего больше всего боится. Видения наслаиваются на восприятие действительных событий.

Горо в согласии закивал.

– Хельги, эта отрава у тебя с собой?

– Да, в лесу с обозом осталась.

– Пошли-ка за ней, да за дровишками для костра. Надо бы еще подумать, какие действительные события им подкинуть, чтоб видения вышли пострашнее, так?

– Сам поеду, – сказал Хельги, ставя ногу в стремя. – Заодно дам псарям знать, как их учитель погиб.

– А не проще всех перебить? – спросил Кирко. – Это вроде не против вашего закона?

– Это по закону, – прогнусил Ингимунд. – И по обычаю.

– По закону, и по обычаю, да не по совести, – Щеня приблизился к серебряному змею, на ходу поддерживая свежевыкупанного в крови и грязи лейганца или коннахтца, настолько мелкого и тощего, что на вид ему можно было дать лет двенадцать. – Я пару раз останавливался раненым помочь, и вот кого ко мне Яросвет с вестью послал.

Знахарь поставил мальчонку перед Хёрдакнутовым конем. Недомерку все-таки должно было быть больше, чем двенадцать лет – иначе кто бы доверил ему на этих диких островах отличный энгульсейский меч?

– Рассказывай! – сказал знахарь.

Лейганец отвесил низкий поклон старому ярлу, еще более низкий и опасливый – Тире, и заговорил. Его речь явно произвела впечатление на сыновей Брианна, но оставила многих других слушателей в недоумении.

– Переведите кто-нибудь этот скулёж? – предложил Хёрдакнут.

– Донакка мак Аодаган, арис мар ан кеанна са танм'айргис, – ободряюще сказал Щеня.

– А ты откуда знаешь? – удивился Горм.

– Потом, – отмахнулся знахарь.

Мальчишка с мечом исподлобья уставился на Тиру.

– Абайр, буахайл! – обратилась к нему анасса, чья способность на лету схватывать любой иноплеменный говор продолжала вызывать у конунга умиление.

– Твой враг, Нуада! – уже понятнее пискнул «Донакка мак Аодаган.» – Смерть! Фои Мьоре!

На этом, его танский, видимо, кончился полностью, так как недокормленный отрок начал оседать на колени, и был своевременно подхвачен Щеней.

– Очень исчерпывающе, – решил Горм. – Тебе-то он что сказал?

– Он сказал, что на это поле наложены чары. Если здесь погибнет больше, чем одиннадцать раз по тринадцать раз по семнадцать воинов, из-под моря полезут фоморцы, и начнется новая зима великанов.

– Фоморцы? – переспросил Хёрдакнут.

– По-вашему йотуны, – объяснил один из сыновей Брианна.

– Хтонические силы, – шепнула Горму Тира. – Они знакомы и нашим мистикам.

– Примерно две тысячи четыреста, – сказал конунг. – А тысяча с лишним здесь уже полегла.

– И ты в это веришь? – с сомнением спросил Кнур не то у Горма, не то у Щени.

– Есть те, кто черпает силу в страданиях смертных, – подтвердил знахарь.

– Тихомысл мне по дороге рассказал, не он один в небе летал, – поделился конунг.

– Как это? – кузнец опешил.

– Челн с крылами, а в нем три собаки! – выпалил Святогоров ученик, неуклюже сползший с крупа Готи. – Мне лапками помахали!

– Похоже, это просто ниссе любопытничают, но нам это напоминание: есть многое в этом круге, что мало какому мудрецу и приснилось бы [190] Не совсем Шекспир. , – Горм оглядел товарищей. – Да и не только в том дело. Мы здесь, чтобы положить конец Йормунрековой с Фьольниром заразе, так?

– Так, – согласились воины.

– Значит, надо все сделать не по-Йормунрекову, а наоборот?

Ярлы и карлы вновь загудели в согласии.

– Что бы сделал Йормунрек на нашем месте?

– Всех, кто может сражаться, перебил бы, а из голов сложил бы башню, – предположил Кнур. – Давно хотел.

– Потом, кто умирает с оружием в руках и с именем Одина на устах, и после смерти ему служит, – добавил Горм.

Он то ли на самом деле почувствовал, то ли ему примерещилось, холодное дуновение в странном направлении… не совсем из яви. Нахмурившись, ярл закончил:

– Ветер дует на северо-восток. Разожжем костры, спалим винландскую траву, скатим огненные снаряды из Альдейгьи, что остались…

– Все вышли, – сказал Боривой, единственный из участников битвы, кто каким-то образом выглядел в новом чешуйчатом доспехе свежо и блестяще, как свежевыловленная поморянская селедка.

– И пустим псов, – закончил конунг. – Побегут, пути отрезать не будем.

– А не побегут? – спросил Кнур.

Старший Хёрдакнутссон развел руками, потом похлопал правой по рукояти меча.

С востока заскрипели колеса. Из-за выгнутого дугой края леса показался Родульф, по неоднократному обыкновению с чьей-то головой на копье, за ним Ренвард вел в поводу лошадку, тащившую окруженный ратниками возок Всемилы, в котором поверх сложенной оболочки воздушного шара лежали три тела. Руки среднего были перекрещены поверх рукояти огромного меча с золотой гардой.