Дарен Кинг - Жираф Джим

— А-а, — говорит Карла, глядя на меня с неприкрытым презрением.

— А малютка Джим, он жираф-призрак или обычный жираф? — спрашивает Кэрол, меняя тему.

— Обычный жираф, — говорит Воздержанья.

— У тебя замечательный цвет волос, тебе очень идет, — говорит Карла, имея в виду цвет волос Воздержаньи. Она их высветлила, чтобы соответствовать цвету Карлы и Кэрол.

— Тебе надо было покраситься в черный, как у меня, — говорит Дэйв, имея в виду свои волосы, которые покрашены в черный. Дэйв — солист готской рок-группы «Мертвые жирафы»; и одет соответственно. Его копыта выкрашены черным лаком, глаза подведены черной тушью. На шее висит серебряный крест.

— А где вы с Джимом познакомились? — спрашивает Кэрол у Воздержаньи.

Воздержанья отпивает вина, устраивается поудобнее на коленях ЛД и говорит:

— Ой, мы давно знаем друг друга. Уже много лет.

— Много лет? Погоди, я его знаю всего только год. А я познакомился с ним раньше.

Воздержанья как будто меня и не слышит. Она продолжает беседовать с гостями, словно меня вообще нет в комнате.

— Я одно время работала в секс-шопе. Джим заходил раз в неделю, покупал порнографию. Однажды он попросил меня помочь ему примерить кожаное белье. В раздевалке он наклонился и поцеловал меня, и мы стали встречаться. Так продолжалось почти восемь лет. Восемь лет. А потом Джим сказал, что ему надоело быть просто другим жирафом — это все равно что быть другой женщиной, только значительно выше ростом, — и ему хочется создать со мной настоящую семью, и чтобы у нас был ребенок.

ЛД кладет подбородок ей на макушку: свой желто-синий подбородок — на ее волосы, выкрашенные в блондинистый цвет.

— Она переживала за Скотта, и я сказал, что поговорю с ним сам, все ему объясню.

— Объясняешь ты плохо, — говорю я как бы между прочим, но меня как будто никто и не слышит.

— И как он это воспринял? — спрашивает Кэрол.

Воздержанья краснеет.

ЛД сжимает ее руку своим копытом и что-то шепчет ей на ухо. Что-то типа: «Давай, смелее».

— На самом деле мы с Джимом хотим сделать одно объявление. — Воздержанья делает глубокий вдох, снимает коричневую резинку со своих теперь светлых волос, бросает резинку в корзину для бумаг и говорит: — Мы с Джимом решили пожениться.

Карла с Кэрол бросаются к Воздержанье, обнимают ее и целуют. Энди с Дэйвом хлопают ЛД по спине, жмут ему копыто.

— Скотт, — говорит ЛД, — неси шампанское. — Я стою на месте, не бегу за шампанским, и ЛД смотрит мне прямо в глаза и говорит: — Скотт, шампанское.

Я просто стою и качаю головой.

— Нет, Воздержанья. Так нельзя.

— Что нельзя?

Я молчу, ничего не говорю.

— Что нельзя, Скотт?

— Вы не можете пожениться. Ты уже замужем, Воздержанья. Я — твой муж.

— Мы можем развестись.

ЛД сует мне под нос какие-то бумаги.

— Вот, у меня все подготовлено.

— Не буду я ничего подписывать…

— А придется.

Я не подписываю. Разумеется, не подписываю. Я просто стою, ничего не делаю.

Стою так пару минут, ничего не делаю, пока три женщины и трое призрачных жирафов смеются, и пьют шампанское, и отпускают веселые шуточки, в том числе — и обо мне.

Карла чокается с Воздержаньей.

— А где вы будете жить?

Воздержанья целует ЛД в пятнистый бок.

— В раю. Мы с Джимом снимаем виллу в раю.

Я тоже хочу на виллу в раю, говорю я по-детски наивно, но только про себя. Я тоже хочу туда, в рай. Вместе с вами. Вам будет весело и хорошо, а я буду на это смотреть.

— А кому остается дом?

Воздержанья смотрит на меня и говорит:

— Дом — тебе.

— Конечно, дом — мне. Это мой дом. Ну, то есть наш.

— Дом остается тебе, — говорит ЛД, — если подпишешь бумаги. Тут все написано черным по белому. — Да. там действительно все написано. Черным по белому. Пункт 25Ь. Дом остается Скотту.

— Хорошо. Я подпишу.

Воздержанья, моя жена, подает мне ручку, я подписываю бумаги и возвращаю ручку Воздержанье, моей бывшей жене.

— Хороший дом, — говорит Кэрол.

— Люблю тихие городские предместья, — говорит Карла. — Жалко, что этот район снесут.

— Как снесут?

— Ну, наверное, бульдозерами.

— Как бульдозерами?!

ЛД смотрит на меня и говорит:

— А ты что, не слышал?

— Что я не слышал?

— Это предместье снесут. Бульдозерами. Я купил эту землю, — объясняет он. — Хочу построить многоэтажный гараж.

— Здесь нельзя строить многоэтажный гараж, — протестую я категорически. — Мне жить будет негде.

ЛД пожимает плечами.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Не надо сносить наше предместье. Оно такое красивое. Здесь вся моя жизнь. Без него я — ничто. — Он молчит. — Пожалуйста, Джим. Я все сделаю. Все. что захочешь. Только не надо сносить предместье.

ЛД обдумывает мои слова.

— Ну хорошо, — говорит. — Отпиши дом на мое имя. Я буду жить здесь с семьей. С Аньей и малюткой Джимми. Вот здесь подпиши. — Он сует мне под нос очередные бумаги и вручает мне ручку.

Я подписываю бумаги и тяжко вздыхаю.

— А где я буду жить?

ЛД пожимает плечами. Ему все равно.

— А можно, я с вами останусь, здесь? Я буду вести себя тихо-тихо. Так незаметно, что вы меня и не заметите.

ЛД обдумывает мои слова, потом обдумывает еще раз и говорит:

— Хорошо. Но только на два-три дня, пока не определишься. И вот что: сиди в шкафу и не высовывайся. Если я только увижу твою мерзкую рожу, сразу двину копытом.

Этот жираф отобрал у меня все. Жену, дом, карьеру. Даже моя длинная челка потеряла свой блеск и пушистость — и все из-за этого призрачного животного. ЛД. Лиственное Дыхание. Жираф-призрак. Ниггер из джунглей.

Я как раздумаю эти унылые мысли, снова и снова, и не обязательно — в том же порядке, и тут открывается дверца шкафа, и я вываливаюсь наружу.

Джим поправляет свой галстук-бабочку.

— Я сегодня женюсь. Ура, ура!

— Сколько я тут просидел?

— Целый день. Со вчерашнего вечера.

Я смотрю на свои высокотехнологичные часы.

— Барри будет с минуты на минуту. Заберет мои вещи.

— Ты переезжаешь к Барри?

— Только на пару дней, — говорю я в защиту себя. — Пока не определюсь.

— А где живет Барри? Разве не в кухне, под раковиной?

— А ты не слышал? Ему дали квартиру, по решению городского совета. В Хемел-Хемпстеде.

Джим кивает, хотя на самом деле не слушает. На дверце шкафа с внутренней стороны есть зеркало, и он в него смотрится.

Я деловито хлопаю ладонью о ладонь.

— Ладно. Пора собирать вещи.

— Какие вещи?

— Мои вещи.

— У тебя нет никаких вещей.

— То есть как?

— Анья их выбросила.

— А как же мое высокотехнологичное кресло — тире — высокотехнологичная родильная кровать — тире — высокотехнологичный детский высокий стульчик нестандартных размеров?

— Можешь его забирать, если хочешь, — говорит Джим, провожая меня вниз по лестнице. — Джине разработал для нас дизайнерскую модель. В качестве свадебного подарка.