Александр Тарасов - Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Теоретическая работа оказалась возложенной на плечи почти исключительно двух человек — А. Исаева и А. Шубина, причем А. Шубин очень рано сосредоточился на истории махновского движения и частных проблемах теории (федерализм, принцип «делегирования»), а А. Исаев в одиночку, естественно, не мог объять необъятное. (С. 129) Я уж не говорю о наличии в КАС и других теоретиков помимо нас с Исаевым (А. Тарасов их цитирует и упоминает, но здесь — «забыл»). Представление о наших теоретических интересах у А. Тарасова до крайности убого. За неимением места даже для краткой библиографии наших работ того периода, укажу лишь основные ее направления. А. Исаев: история социалистических идей и социалистического движения (в том числе бакунизма, но не только), теория отчуждения, самоуправления, делегирования и федерализма, вопросы коллективной собственности и другие проблемы социального устройства, критика теории диктатуры пролетариата, синдикализм, история I Интернационала, КПСС и СССР, анализ этого общества, футурология, педагогика, философия анархизма (личность, соотношение созидания и разрушения, пределы человечества), другие мировоззренческие проблемы (агностицизм). А. Шубин: история социальных и революционных движений (в том числе на Кубе, в Никарагуа, Боливии, на Украине, в Великобритании и др. странах — по этим темам я писал курсовые, дипломные, а потом и академические научные труды), самоуправление, социалистическое общественное устройство, педагогика (как и А. Исаев), формационная теория, проблемы постиндустриального общества, философская критика марксизма, социально-политические процессы в СССР, проблемы теологии. Думаю, список не полон — вспоминаю лишь основные темы наших публикаций, дискуссий и выступлений того времени.

Первое. Никаких теоретиков, кроме А. Исаева и А. Шубина, в КАС в тот период не было. Во всяком случае, теоретические работы этих теоретиков никому не известны. После того, как А. Исаев и А. Шубин покинули КАС в 1992 г. (А. Исаев — юридически, А. Шубин — фактически), помимо своей воли и неожиданно для себя в роли «теоретиков» оказались М. Цовма и П. Рябов. Но это произошло, во-первых, на 3–4 года позже описываемых событий, а во-вторых, с этой ролью и М. Цовма, и П. Рябов явно не справились и спустя 2–3 года также покинули КАС.

Второе. Пятый приступ мании величия у Шубина. Выдавать за «теоретические труды» студенческие работы по меньшей мере нелепо. К развитию анархистской теоретической мысли это все не имеет никакого отношения. Теоретическая работа — это создание цельных, внутренне непротиворечивых оригинальных систем (доктрин). Теоретическая работа лидеров общественнополитических организаций требует от этих лидеров создания таких цельных, внутренне непротиворечивых оригинальных систем (доктрин), опираясь на которые эти организации могли бы успешно решать поставленные перед собой задачи (для КАС это — «безгосударственный социализм»). Статьи А. Исаева и А. Шубина того времени — это в основном неоригинальные и несамостоятельные конспективные компиляции, цель которых — донести до «касовской массы» в облегченной доступной форме некоторый минимум знаний по ряду тем ряда общественных дисциплин (в первую очередь истории, политологии и истории политических учений). Работы эти откровенно школярские (хотя у Исаева, безусловно, более серьезные и талантливые, чем у Шубина; лично мне жаль, что Исаев превратился в профбюрократа, а не выбрал научную карьеру), вторичные и описательные (а у Шубина еще и содержащие зачастую фактические ошибки или сознательные искажения (замалчивания) фактов в угоду концепции — это, например, «история социальных и революционных движений… на Кубе, в Никарагуа, Боливии, на Украине…») Некоторые работы по своему содержанию к анархистской теоретической деятельности вообще никакого отношения не имеют (например, «проблемы теологии»). Некоторые из заявленных А. Шубиным тем выглядят анекдотично. Например, исследовать «проблемы постиндустриального общества» Шубин, оставаясь в рамках науки, а не фантастической литературы, не мог, поскольку нигде в мире такое общество пока еще не возникло.

К П. А. Кропоткину лидеры и идеологи «Общины» и КАС относились с почти нескрываемой неприязнью. (С. 129) Мы с ним не были согласны, но относились добродушно, участвовали в кропоткинских чтениях, выявляли рациональное зерно в этом учении (например, интересную теорию взаимопомощи как эволюции, ясное осуждение терроризма, анархо-патриотизм в период Первой мировой войны, эволюционизм позднего Кропоткина).

О «добродушии» можно судить по статье А. Исаева и В. Гурболикова «Верный ученик Бакунина?» в «Общине» и по сознательному замалчиванию Кропоткина на первом этапе деятельности «Общины»/КАС (до появления собственно анархо-коммунистов). О том, что во взглядах П. А. Кропоткина «рационально», а что — нет, спорить не буду: это явно не по теме, отмечу только, что включение в этот список «анархо-патриотизма» Кропоткина в период I Мировой войны — анахронизм, вызванный известной позицией А. Шубина в чеченской войне.

Нельзя достоверно сказать, насколько хорошо был изучен П.-Ж. Прудон (впечатление такое, что взгляды Прудона А. Исаевым излагались по книге М. А. Бакунина и Д. Гильома «Анархия по Прудону», впрочем, П. Рябов был знаком и с книгой П.-Ж. Прудона «Французская демократия»). Макс Штирнер, похоже, также был известен в основном по книгам Д. Маккея (Маккая) и М. Курчинского (с добавлением главы «Святой Макс» из «Немецкой идеологии» К. Маркса и Ф. Энгельса). Написано так, будто речь идет о прошлом веке. Хотя для того, чтобы хоть что то «сказать достоверно», А. Тарасову достаточно было набрать номер телефона и спросить «объект исследования»: что читал, а что нет. Сообщаю эту страшную тайну. Из названных авторов мы с Исаевым читали Прудона «Что такое собственность» и «Французскую демократию». Особого впечатления эти книги не произвели. Политическая концепция Прудона была нам известна по Эльцбахеру. Мы обрадовались, что Прудон пришел к выводам, близким к нашим. Считать Прудона источником наших взглядов нельзя — все, что мы от него унаследовали, было освоено через посредство Бакунина. До многого дошли сами. Книга «Анархия по Прудону» интересовала нас как феномен бакунизма. Исаев показал, что она отчасти принадлежит перу Бакунина. Штирнер нас тогда не интересовал как явление очень далекое от наших взглядов.

Первое. Верю, что Исаев и Шубин читали «Что такое собственность» и «Французскую демократию» Прудона, а в их печатных текстах это не проявлялось именно потому, что Прудон на них «не произвел». Но дело в том, что общественный интерес представляет не круг чтения А. Исаева и А. Шубина как частных лиц, а отражение прочитанных авторов и произведений в печатных текстах и устных выступлениях, то есть в той степени, в какой это становилось фактом общественной деятельности А. Исаева и А. Шубина. А в них чтение произведений Прудона никак не ощущалось. Похоже, Шубин опять путает себя и Исаева с КАС в целом (шестой приступ мании величия), полагая, что любой текст, прочитанный им или Исаевым, автоматически становится доступным сознанию любого члена КАС.