Вадим Чекунов - Пластиглаз

Председатель нахмурился и задумчиво посмотрел на огонёк папиросы.

Пахоменко погасил фитилёк и спрятал зажигалку в нагрудный карман. Пользуясь коротким перерывом, расстегнул крючок форменного воротника и потёр ладонью свой серый, с высокими залысинами лоб. Бросив презрительный взгляд на адвоката, Пахоменко обратился к председателю с субординационной фамильярностью служивого человека:

– Я, Виктор Михалыч, после трёх сквозных курить много не могу. Пробовал, но лёгкие - что решето стали: Не могу, как раньше, засмолить от души. Так, пачку в день теперь, не больше. А зажигалочку эту ещё с Дальне-Восточного фронта берегу, как память. Вот там-то я разного дымку понюхал!..

Председатель глубоко затянулся и, задрав подбородок, выпустил большую струю дыма. Клубясь и расслаиваясь, дым поднялся к давно небеленому потолку.

Президент с висевшего над головами членов комиссии портрета, казалось, осуждающе поморщился.

«Как же, жди: Этот ничему не поморщится!» - усмехнулся про себя председатель.

– Тяжело там было: - словно не обращаясь ни к кому, произнёс он.

– А где легко было, Виктор Михалыч? - хмыкнул Пахоменко. - У нас хоть ясно всё - рожа жёлтая, косоглазая - значит, бей его, гада, пока сам цел: А у вас, на Украинском-то, на Втором особенно - где свои, а где хохлы, поди разбери. Оружие, техника, форма - ну всё ведь одинаковое. Диверсантов - тьма! А ведь помните, как попёрли они - так под Орлом только остановили их:

– Умеет хохол воевать. Умеет, с-сука! - председатель загасил окурок в пепельнице, сооружённой из банки «Нескафе».

– А вот анекдот вспомнил, - подал голос Валентин Петрович. - «Да здравствует компания «Нескафе», крупнейший производитель банок для окурков!» К теме просто, - указывая глазами на пепельницу, поёрзал на стуле адвокат, тушуясь под взглядами ветеранов.

– Пахоменко, как там у Ильича про таких? «Говно нации», так, вроде? - надев очки, председатель демонстративно переставил пепельницу на адвокатские бумаги.

– Точно не помню, Виктор Михалыч. То ли просто говно, то ли ещё и жидкое, - с готовностью отозвался Пахоменко. - А вот что точно по теме, так это то, что били китаёзы по нам из нашего же оружия... Которого мы же сами им напродавали, до, я извиняюсь, известной матери: И что характерно - наше всё работало безотказно, «калаш» там, или «Град»: А вот что они по лицензиям, или так просто, за просто хер у нас скитаёзили - всё у них в первом же бою отказывало!.. Как и зажигалочки у некоторых!.. - тонкие губы Пахоменко злорадно растянулись.

– Ладно, будет, - председатель хлопнул обеими руками по столу. - Что там у нас?

Пахоменко застегнул крючок воротника и зашелестел бумагами.

Адвокат осторожно снял со своей папки банку с окурками и поставил её на край стола. К бумагам Валентин Петрович прикасаться не стал. Вместо документов он потянулся к пузатенькому графину с гранёным стаканом наверху вместо утерянной крышки. Плеснул себе полстакана и, прикрыв глаза, неторопливо выпил. Поперхнулся и замахал перед ртом рукой, втягивая воздух.

– Подождать никак нельзя, что ли: - покосился на него председатель и уже с легким раздражением бросил Пахоменко: - Чего там возишься, обвинитель?

Пахоменко, кинув взгляд на графин, протянул председателю синюю папку:

– Здесь случай сложный. В составе группы. По предварительному сговору. С особым цинизмом.

– Вызывай свидетелей, - сухо обронил председатель, раскрывая папку.

Пахоменко смущенно кашлянул.

– Так они тоже по делу проходят, товарищ председатель комиссии, - неожиданно по-уставному получилось у него. - С обоих: обеих, то есть, сторон.

– Каких ещё сторон?.. Что значит - «проходят»?.. Они: не понял: Что это? - председатель недоумённо посмотрел вправо.

Валентин Петрович пожал плечами.

Председатель повернулся к Пахоменко.

Обвинитель указал на раскрытое дело:

– Так там же всё: Свидетели со стороны жениха и невесты проходят как соучастники: Свадьба там у них была, в общем: На основании сигнала гражданина Рождественского, Р. И. Его заявление и показания прилагаются. Там они, на бланке:

– Да вижу я: - председатель полистал дело, и небрежно отбросив его в сторону адвоката, сложил перед собой на столе руки. - Ну так и вызывай его, свидетеля этого: Как его там?..

Пахоменко взялся за чёрную, с треснувшей слуховой чашечкой телефонную трубку, и прижав её плечом к уху, гаркнул в неё неожиданно зычным для своей комплекции голосом:

– По делу полста пятнадцать восемь-три, свидетеля Рождественского в комнату заседаний!

Не сговариваясь, все трое членов комиссии посмотрели на часы.

– Пятнадцать минут. Уложимся, - председатель подмигнул адвокату. - А ты, Валентин Петрович, никак левша? Или по-президентски носишь?

Адвокат смущённо одёрнул правый рукав и почему-то посмотрел на цветной портрет в строгой бордовой рамке.

Президент, неуловимо напоминавший своим лицом не то уснувшего хека, не то потерявшую хозяина таксу, смотрел с портрета грустно и бессмысленно. Портрет был из ранних, времён первого срока, когда казалось, можно и без ретуши. На последних, дорогих, с фоном из триколора, и волос было больше, и морщин меньше, и взгляд мудрый.

«Надо будет глянуть в поправки, что там насчёт образа и символов: Не было ли надлежащей замены: Тогда при случае можно и» - отметил в вынырнувшей из внутреннего кармана маленькой, но пухлой записной книжечке несколько тайнописных значков Валентин Петрович.

Председатель, кривя губы, усмехнулся, но ничего не сказал.

Стукнув, открылась одна из створок дверей. Конвоир - щуплый солдатик-первогодок, недомерок из Нечерноземья, узкоплечий и тонкошеий, в съехавшей на глаза каске - типичный «грибок», военкоматовский мусор, пушечное мясо - вошел в комнату и замер чуть сбоку от входа, испуганно поглядывая на сидящих за столом. Старый, до белизны металла вытертый АК-47 болтался на длинном ремне у него за спиной.

За ним следом, слегка взмахнув руками от толчка в спину, в комнату заседаний семенящими шагами почти вбежал пожилой, сильно осунувшийся человек в мятом синем костюме. Жидкие и растрёпанные волосы его неряшливыми сосульками облепили покатый, страдальчески наморщенный лоб. За спиной старика маячила физиономия второго конвоира - деланно-равнодушная, тупая и прыщавая. Судя по всему, старослужащего.

«Блядь, с кем служим: - выругался про себя председатель. - Защитники Отечества ёбаные. Вырождается нация: Вот с такими и Калининград сдали, и Финско-Карельскую просрали: А какие места там были!.. Куда катимся, куда: Как там: Лимонов, что ли: «Исчезновение варваров». Перечитать бы: пока и из спецхрана не изъяли: Ладно»

Всё в лице доставленного - от капризных больших губ до безобразных бородавок на щеке и на носу, всё это подрагивало и тряслось. Из грязного ворота некогда хорошей рубашки вываливалась дряблая шея с прыгающим и не находящим себе места кадыком. Глаза свидетеля беспрестанно помаргивали и слезились.