Дарен Кинг - Boxy An Star

Звездочка смеется:

— Нет, мы еще не поиграли в игру. Мы только к ней приготовились. Это был номер раз. А теперь будет еще номер два, три, четыре и пять. Спать — это уже номер шесть. Который идет после номера пять.

— Нет, — говорю. — Шесть — это много. Такой игры не бывает, чтобы было так много. Есть номер раз: то, что ты сейчас сделала, только что. И есть номер два. Номер два — это спать. Все очень просто. И больше нет никаких номеров.

Звездочка снова смеется:

— Номер два — это не спать. Я же тебе говорила, что будет номером два. Там, на улице. Я говорила. Ты что, забыл?

— Нет, — говорю, — не забыл. Я все помню, просто сейчас мне не хочется.

Звездочка улыбается:

— Тебе не хочется?

— Да, не хочется.

Звездочка оглядывает себя. Она сняла свитер, и теперь на ней только футболка. Футболка оранжевая. Грудь у Звездочки небольшая, но и не маленькая. Как раз как мне нравится.

— Совсем не хочется?

— Да.

Звездочка говорит:

— Но ты даже не помнишь, что это было.

— Помню.

— Не помнишь.

Я пожимаю плечами.

Звездочка говорит:

— Ну и что это было? Скажи.

— Э... я не помню.

— Тогда откуда ты знаешь, что тебе этого не хочется?

— Ну. — Я думаю, думаю, думаю. И не знаю. — Ну, это... Это... э... я всегда четко знаю, что мне хочется делать, а чего делать не хочется. И я знаю, что мне вовсе не хочется делать то, что, как ты говорила, будет номером два.

Звездочка вздыхает и говорит:

— Давай попробуем так: ты сейчас скажешь, чего тебе делать не хочется, и если это будет мой номер два, тогда мы этого делать не будем. А если это будет что-то другое, не номер два, тогда мы сделаем номер два. Хорошо?

Я киваю.

— Но я даже не помню, чего мне не хочется делать. Я вообще ничего не помню.

— Тогда давай сделаем так. И это будет уже последнее, что мы с тобой сможем сделать. — Звездочка говорит: — Вот смотри: если ты что-то делаешь, просто делаешь — и все, это вовсе не плохо. Плохо, это когда делаешь что-то такое, чего тебе делать не хочется. Но если ты даже не знаешь, что это такое, что тебе предлагают сделать, ты не можешь этого не хотеть, ну, потому что не знаешь, что это такое, а раз ты не можешь этого не хотеть, значит, тут нечего и рассуждать. Просто берешь и делаешь. Понятно?

Я киваю.

— Ага. Давай сделаем номер два. А номером три будет спать.

И мы с ней делаем номер два. Звездочка заставляет меня лечь на спину и разводит мне руки к углам кровати, а я закрываю глаза, ну, как будто я сплю, но только «как будто» потому что, когда ты спишь по-настоящему, тебя не привязывают к кровати за руки.

А потом и за ноги.

Звездочка говорит:

— А теперь я тебя оближу.

— Хорошо, — говорю. — Только немножко.

— Мммм, Немножко никак не получится, а получится много. — Она задирает на мне футболку и расстегивает мои джинсы. Потом стягивает с меня джинсы вместе с трусами, не совсем, а чуть ниже колен, и начинает меня облизывать.

Не немножко, а долго-долго.

Она облизывает моего безобразника, и от этого я чувствую всякое разное. Такое прикольное чувство, когда внизу все горячо, и сразу хочется всяких глупостей, и когда ты под ешками и под стразами, и все это вместе, все как будто в одном, и возникает такое особое чувство, которое называется «любовь».

И от этого чувства вообще клинит мозги. И мне видятся всякие штуки.

Какие-то штуки...

Не какие-то штуки, а рыбки. Много сверкающих маленьких рыбок. Они плывут в воздухе вокруг меня. Вокруг моей головы. Рыбки. В воздухе. Я говорю:

— Звездочка. Звездочка, это что?

— Мм ммммм мммммм ммм.

— Что?

— Я не могу говорить с полным ртом.

— Звездочка. Мне видятся всякие штуки.

— Правда.

— Ага, — говорю. — Я их вижу. Звездочка, почему я их вижу? Это из-за того, что ты делаешь, или это из-за таблеток, или я вижу их потому, что они правда есть?

— Ну, что ты там видишь? — Звездочка смотрит по сторонам. На эти штуки, плывущие в воздухе. Вокруг нее, вокруг ее головы. — А, ты про эти вот штуки. — Они похожи на маленьких рыбок, вырезанных из бумаги, Они плывут прямо в воздухе, вокруг звездочкиной головы, и она на них смотрит.

— Да. Это что, правда рыбки?

Звездочка ложится рядом. Так что ее голова лежит рядом с моей головой. Потом она поворачивается ко мне, и мы касаемся носами.

— Это не рыбки, Ствол.

— Да, — говорю. — Это не настоящие рыбки. Они бумажные. Бумажные рыбки на мобиле для рыбок, подвешенном к потолку. Их там несколько дюжин. Да, я вспомнил. Их тридцать. Если их придержать рукой, они остановятся. И больше не будут крутиться, пока ты их не отпустишь.

Звездочка смеется. Я опять сказал что-то не то.

— Нет, Ствол. Ты правда смешной. Это не рыбки. Посмотри повнимательнее. Это резинки. Ну, в смысле, презики. Которые презервативы.

— Нет, не резинки.

— Резинки-резинки. — Звездочка хватает одну и придерживает, так что она больше не крутится. Не плывет в воздухе. — Видишь, это все презики. В упаковках. Подвешенные к потолку на веревочках.

Ой. Это же, это же...

— Презики, — говорит Звездочка. — Они специально подвешены к потолку, чтобы можно было сразу их взять, когда нам захочется... ну... потутулиться.

— А сейчас тебе хочется потутулиться, Звездочка?

— Посмотри, сколько тут презиков, — говорит Звездочка, глядя на презики, подвешенные на веревочках к потолку. — Много-много. И если перевести это «много» в «очень», как раз и получится так, как мне хочется потутулиться. Очень-очень. Посмотри на них, Ствол. Возьми одну штучку.

— Не могу, — говорю. — У меня руки привязаны.

Звездочка отвязывает меня, привязанного к кровати. Но не всего меня, а только руки. Я прикасаюсь к ним, ну, к этим штукам, которые плывут прямо по воздуху вокруг моей вытянутой руки.

— Звездочка, — говорю. — Они снова как рыбки. Плывут у меня вокруг руки,

— Они не плывут. Они просто качаются. — Звездочка говорит: — Видишь, окно открыто. На улице ветер. Он задувает в комнату. И поэтому они качаются. Презики в упаковках.

Да, я помню. Подвешенные к потолку.

— А кто их повесил на потолок?

— Ты, Ствол. Ты и повесил.

— Да, точно. Я. Звездочка, это я их повесил. Ну, на потолок. — Я опять тяну руку и прикасаюсь к резинкам, которые качаются от ветра. Который на улице и задувает в комнату. — Слушай, Звездочка. Это вообще не твоя квартира. Это моя квартира. Да, точно. Моя. — Они плывут прямо по воздуху, кругами — вокруг моей вытянутой руки, и не дают мне себя схватить. Как та часть меня, ну, которая внутри, та, которая не хочет тутулиться, когда Звездочке хочется потутулиться, и она начинает ко мне приставать и пытается сделать так, чтобы мне тоже хотелось тутулиться. — Звездочка, помоги мне схватить эту штуку. А то они что-то не ловятся.

— Ты сам вполне справишься, Ствол.