Энтони Берджесс - Механический апельсин

Я кричал в ответ:

— Это же было больше двух лет назад! С тех пор я понес наказание. Я получил урок. Смотрите — там мой портрет в газетах!

— Наказание, а? — сказал один стармэн, вроде бывший военный. — Таких, как ты, надо истреблять! Как опасную заразу. Тоже мне, наказание.

— Хорошо, хорошо, — ответил я. — Каждый имеет право на свое мнение. Простите меня. А сейчас мне надо идти.

И я пошел вон из этого мьеста и от этих старых дурменов. Аспирин, вот что мне надо. Можно загнуться от сотни аспирина. Аспирин из аптеки. Но этот вэк, кристаллограф, кричал:

— Не пускайте его! Мы ему покажем, что такое наказание, свинья, маленький убийца! Держите его!

И поверьте, братцы, или сделайте кое-что другое, две-три старых развалины, каждому лет до девяноста, схватили меня своими трусящимися старыми рукерами, и от запаха старости и болезни, исходившего от этих полумертвых муджей меня чуть не стошнило. Теперь этот вэк с кристаллами набросился на меня, нанося мне слабенькие удары по лику, а я старался вырваться и уйти, но эти старческие рукеры, державшие меня, оказались сильнее, чем я думал. Потом и другие стармены приковыляли, чтобы взяться за Вашего Скромного Рассказчика. Они кричали вештши вроде "Убить его, растоптать, уничтожить, выбить ему зубы!" и всякий такой дрек, и я ясно виддил, в чем тут дело. Это старость ополчилась на юность — вот что это было. Но некоторые из них говорили: "Бедный старый Джек, он чуть не убил беднягу старого Джека, эта маленькая свинья", и тому подобное, как будто все это было вчера. Да, для них это, наверное, так и было. Теперь это было целое море вонючих грязных старменов, пытавшихся добраться до меня своими слабыми рукерами и заскорузлыми старыми когтями, крича и задыхаясь, но этот другер с кристаллами был впереди всех, нанося мне толтшок за толтшком. А я не смел ничего сделать так как мне было лучше быть избитым, чем чувствовать ту тошноту и страшную боль, но конечно, уже то, что насилие применялось ко мне, заставляло меня чувствовать, что тошнота подстерегает за углом, готовая вырваться со всей силой.

Потом пришел служащий здесь вэк, довольно молодой, и закричал:

— Что здесь происходит? Сейчас же прекратите! Это же читальный зал!

Но никто не обращал внимания. Тогда служащий вэк сказал:

— Хорошо, я звоню в полицию.

А я закричал, и я в жизни не думал, что могу сделать такое:

— Да, да, да, звоните, защитите меня от этих старых сумасшедших!

Я видел, что служащий вэк не очень-то хочет вмешаться в дратсинг и спасти меня от бешенства этих старых вэков и от их когтей. Теперь эти стармэны очень тяжело дышали, и я чувствовал, что мне достаточно разок их щелкнуть, чтобы они все повалились, но я вэри терпеливо позволял этим старым рукерам держать меня, закрыл глазеры, чувствуя слабые удары по фасу и слыша, как запыхавшиеся старые голоса кричат: "Свинья, молодой убийца, хулиган, бандит, убить его!" Тут я получил такой действительно болезненный толтшок по сопатке, что сказал себе: "К черту", открыл глазеры и стал бороться, чтобы освободиться, что было не трудно, братцы, и я вырвался, крича, из читальни в коридор. Но эти старые мстители все бежали за мной, задыхаясь, будто вот-вот умрут, со своими звериными ногтями, так и дрожа, чтобы вцепиться в Вашего Друга и Скромного Рассказчика. Тут я споткнулся и оказался на полу, получая пинки, а потом услышал голоса молодых вэков, кричащих: "Ол-райт, ол-райт, хватит!", и понял, что прибыла полиция.

Я еще не совсем очухался, о братцы, и виддил не очень ясно, но был уверен, что уже встречал этих ментов где-то в другом мьесте. Того, который держал меня, приговаривая: "Ну, ну, ну", у главной двери Публичного Библио, я совсем не знал, но мне казалось, что он слишком молод, чтобы быть роззом. А спины двух других, я был уверен, я уже виддил раньше. Они хлестали этих старых вэков весело и с большим удовольствием, со свистом работая маленькими стеками и крича:

— Вот вам, гадкие мальчики. Это отучит вас устраивать беспорядки и нарушать Покой Государства, негодники.

Так они загнали этих сопящих, задыхающихся и полумертвых мстительных стармэнов обратно в читалку, а потом обернулись, смеясь от полученного удовольствия, чтобы повиддить меня. Старший из двух сказал:

— Ого-го-го-го-го-го-го! Да это маленький Алекс. Давно не виделись, другер. Как дела?

Я был еще не в себе, да и мундир и скорлупка, то есть каска, мешали рассмотреть, кто это, хотя лик и голос были вэри знакомы. Тогда я взглянул на другого, и насчет него, с его ухмыляющимся дурменским фасом, сомнений не было. Тут, прямо оцепенев и цепенея все больше, я опять посмотрел на того, кто сказал: "го-го". Это был жирный старина Биллибой, мой старый враг. А другой был, конечно, Дим, когда-то мой другер, а также враг вонючего жирного козла Биллибоя, но теперь мент в мундире, каске и со стеком для поддержания порядка. Я сказал:

— Не может быть!

— Удивлен, а? — и старина Дим выдал все тот же хохот, который я так хорошо помнил: "Хах-хах-хах".

— Невозможно. Это не может быть. Я не могу поверить.

— Верь своим глазерам, — ухмыльнулся Биллибой. — У нас ничего в рукавах. Никаких фокусов, другер. Работа для двоих, достигших рабочего возраста. Полиция.

— Вам еще мало лет. Слишком мало лет. Таких малтшиков не берут в роззы.

— Было мало, — ответил старина Дим, мильтон /я никак не мог это принять, братцы, никак не мог/.

— Когда-то было, наш молодой другер. И ты всегда был младшим. И вот теперь мы здесь.

— Все не могу поверить, — сказал я.

Тут Биллибой, розз Биллибой, к чему я никак не мог привыкнуть, сказал этому молоденькому менту, который вроде все еще держал меня и которого я не знал:

— Я думаю, будет лучше, Рекс, если мы кое-что получим по старому счету. Мальчики есть мальчики, как всегда. Не надо этой рутины в отделении. Этот тип взялся за старое, как мы хорошо помним, хотя ты, конечно, этого помнить не можешь. Он всегда нападает на старых и беззащитных, и они отплатили ему, как надо. Но мы должны сказать ему и наше слово от имени Государства.

— Что все это значит? — спросил я, с трудом веря своим ухерам. — Это же они напали на меня, братцы. Вы же не можете быть на их стороне. Ты не можешь, Дим. Это вэк, с которым мы как-то забавлялись в те старые дни, пытался малэнко отомстить через столько времени.

— Столько времени, это верно, — ответил Дим. — Я не очень-то помню это время. Во всяком случае, не зови меня больше Димом. Зови меня "офицер".

— Ну, хватит воспоминаний, — кивнул Биллибой /он был уже не такой толстый, как раньше/. — Гадкие малтшики с бритвами — горлорезами — с ними надо строго. И он крепко схватил меня и повел из Библио. На улице ждала патрульная машина, а этот вэк по имени Рекс был шофером. Они толкнули меня к задней стенке машины, и я не мог отделаться от чувства, что все это шутка, и что Дим вот-вот стянет шлем с голловера и выдаст свое "хо-хо-хо". Но он не делал этого. Я спросил, стараясь подавить страх: