Гейб Роттер - Утка, утка, Уолли

Ну, хорошо, хорошо.

На самом деле она сказала:

— Ага. Ну, пока.

Неужели нельзя было сказать хотя бы «Я тоже тебя люблю»?! Мне стало обидно и горько. Сердце сжалось в тугой комок. У меня даже живот заболел от расстройства.

«Godz-Illa Records». Агрессивное, зловещее сооружение в западной части города, состоящие из ломаных линий, углов и затемненных зеркал, оно угрожающе возвышается над другими постройками района, заявляя свои безоговорочные права на все окружающее пространство. Зданием владеет Авраам Лайонз. Первые двадцать три этажа арендуют компании, в которых Лайонз имеет свою долю. Например, на этажах с пятнадцатого по восемнадцатый располагается модельный дом «Денди: пошив одежды высокого класса». «Голодные львы», видеокомпания «только для взрослых», которой Лайонз владеет на пару со своим младшим братом Дарреллом, занимает несколько нижних этажей. И так далее. Самая главная кормушка, студия «Godz-Illa Records», располагается на этажах с девятнадцатого по двадцать четвертый.

Главный офис не поражает блескучей кричащей роскошью, которую можно было бы ожидать от представительства компании, занимающейся производством рэп-музыки. Здесь царит строгий минимализм в индустриальном стиле. Голые цементные полы, открытые вентиляционные шахты, провода, проходящие прямо по потолку, большие высокие окна, много света. На стенах висят платиновые диски, оправленные в изящные рамки, выполненные с большим вкусом. Большинство этих дисков было записано стараниями Орал-Би. В общем, стильное место. Но наиболее впечатляющие помещения располагаются на самом верхнем, двадцать пятом этаже.

Кабинет Лайонза занимает весь пентхаус. Если офис Джерри Сильвера — это типичный образчик заурядной дизайнерской посредственности, то кабинет Авраама Лайонза — это подлинное произведение искусства. Первое, что приходит на ум: «Потрясающе, изумительно». Да, я знаю, звучит несколько педиковато, но по-другому никак не скажешь. Стены приемной выкрашены в ослепительно белый цвет. Такой яркий и чистый, что я бы нисколько не удивился, если бы мне сказали, что их каждый день красят заново. Диваны в приемной — белее, чем самое белое облако в голубом небе (еще одна замечательная аналогия). Пол выложен плитками из выбеленной древесины. Стол секретарши сделан из белого дерева. Даже сама секретарша выглядит так, как будто ее долго вымачивали в отбеливателе. Ее кожа — такого же мертвенно-белого оттенка, как и обивка диванов. У нее такие светлые волосы, что я всегда жду, что она заговорит со скандинавским акцентом. На самом деле она из Джерси. Ее вообще было бы не видно посреди этой слепящей белизны, если бы не маленькая черная шляпка «Кангол», которую она носит слегка сдвинутой набок. Господи, я бы очень хотел быть таким же крутым и стильным! Но, как говорится, каждому свое…

Вам, наверное, интересно, как меня вообще занесло в эту компанию, и как получилось, что я пишу тексты для самого понтового и знаменитого ганста-рэпера в мире. История действительно забавная. Когда я окончил университет, у меня были все данные для жалкого, безрадостного существования: я был одиноким, безработным, бедным и меланхоличным. Я жил один и писал свои книжки. У меня даже не было телевизора. Потому что не было на него денег. Я снимал комнату-студию. У меня был матрас и компьютер. И, собственно, все. Каждый месяц мама переводила мне деньги, чтобы я мог платить за квартиру и хоть как-то питаться. Вместе с чеком мне приносили еврейскую газету, на которую меня подписала матушка, «The National Jewish Times», и там на последней странице был обширный раздел «Знакомства». Мама была абсолютно уверена, что именно в этом разделе мне попадется некое судьбоносное объявление, и я встречу хорошую еврейскую девушку своей мечты. Меня, разумеется, никак не прельщало встречаться с девушкой, которой, чтобы найти себе парня, приходится давать объявление в разделе «Знакомства» в еврейской газете, так что газеты я сразу выкидывал. Не глядя.

И вот как-то раз у меня приключился понос. Совершенно кошмарный понос. А туалетной бумаги не было.

Было действительно стремно подтираться религиозной газетой, но что мне еще оставалось делать?! Беднякам выбирать не приходится, и я был уверен, что Бог меня простит. Я рассудил так: если Богу плевать на то, что я не могу наскрести денег на рулон туалетной бумаги, то пусть тогда и не обижается. Я оторвал полосу от страницы «Работа» и уже собирался использовать ее по назначению, как вдруг мой взгляд совершенно случайно упал на крошечное объявление в рамке: «ТРЕБУЕТСЯ ТАЛАНТЛИВЫЙ ПИСАТЕЛЬ. ОПЫТ СОЧИНЕНИЯ ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ. УМЕНИЕ РИФМОВАТЬ — ОБЯЗАТЕЛЬНО. ОБРАЗЦЫ СОЧИНЕНИЙ — ОБЯЗАТЕЛЬНО. ПОЛНАЯ ЗАНЯТОСТЬ. НАЧАЛЬНАЯ ЗАРПЛАТА $20000. РАССМОТРИМ ТОЛЬКО СЕРЬЕЗНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ».

Надо ли говорить, что я сразу заинтересовался. В последние месяцы я только и делал, что писал стихи. Так что умение рифмовать у меня было. Равно как и опыт поэтических сочинений. Я уже не говорю про образцы. Так что эта работа как раз для меня. Тем более двадцать тысяч — это хорошие деньги. На тот момент для меня это было вообще богатство.

Иными словами, надо попробовать.

Как говорится, попытка — не пытка.

Я позвонил по номеру, указанному в объявлении, и мне назначили время собеседования. Когда я приехал по указанному адресу и увидел, что предполагаемое место работы — это студия «Godz-Illa Records», я слегка прифигел.

Потом, как вы помните, я стал свидетелем устрашающей сцены, когда из кабинета Лайонза выскочил белый парень, прикрывавший ладонью кровоточащую лысину на голове, а следом за ним вышел сам Лайонз, держа в руках клок выдранных волос. Так что на собеседование я шел с опаской. Однако Лайонз принял меня на удивление радушно и проявил искренний интерес к моим сочинениям. Я просидел у него где-то около получаса. Лайонз так и не объяснил толком, в чем конкретно заключается моя будущая работа — если, конечно, меня на нее возьмут, — но сказал, что оставит мои стихи, чтобы почитать их повнимательнее, и что в течение нескольких дней он обязательно мне позвонит.

Он позвонил мне на следующий день и попросил приехать. Я приехал, и Лайонз ввел меня в курс дела. Как оказалось, я должен был писать тексты для восходящей звезды рэпа — нового кумира, которого Лайонз сейчас создавал в буквальном смысле из ничего. Мне нравился рэп (ну, где-то как-то), мне нравилось писать остроумные прикольные стихи, и я был не в том положении, чтобы быть слишком разборчивым. Это был шанс. И я вовсе не собирался его упускать. В общем, я согласился.

Под конец разговора я задал Лайонзу только один вопрос:

— Мистер Лайонз, а можно спросить, почему вы дали объявление в еврейской газете?