Гейб Роттер - Утка, утка, Уолли

— Значит, что мы хотим, чтобы вы сделали, Уоллис… Надо немного подчистить текст. Ну, хорошо. Его надо подчистить практически полностью. — Блядь. Это я так подумал: «Блядь». Без комментариев. — Смягчить язык. Так сказать, облагородить. Это все-таки детские книжки. Для начала, я думаю, мы возьмем только несколько ваших стихов. Или, может быть, все. Кто знает? Но в соответствии с форматом издательства. Никаких бранных слов. Все пристойно. Утятки-цыплятки… Вы понимаете, что я имею в виду?

— Э… не совсем…

— Ну, в таком виде, как оно есть сейчас, ваши стихи… как бы это сказать… слишком рискованные и сомнительные. Вряд ли родители захотят покупать детям такие книжки. Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Наверное, пора было высказаться.

— Вообще-то они предназначены не для детей…

— Да! — перебил меня Джерри. — Все правильно. Мы с вами согласны на сто процентов. Мы как раз обсуждали с Кью этот вопрос по дороге сюда. Правда, Кью? — Он пристально посмотрел на меня. «Метсы» моргали глазами, глядя на нас с идиотскими улыбками на пухлых лицах.

— Нет… — выдавил я.

— На самом деле это моя вина. Я всегда говорил ему: «Ты должен выйти за рамки, Кью. Не ограничивай себя общепринятыми представлениями. Не бойся быть дерзким, не бойся, что тебя не поймут». А он отвечал: «Джерри, но это же для детей. Тут надо смягчать выражения».

Я хотел возразить. Я действительно хотел возразить. Но я не сказал ни единого слова. Я проглотил свою гордость и подавил тошноту, подступившую к горлу.

— Замечательно! Просто отлично! Я рад, что мы понимаем друг друга, — расплылся в улыбке Говард.

— Да, — сказал Джерри. — Ну так что, джентльмены? Как говорится, заляжем в кроватку все вместе?

— Джерри! Как можно?! — воскликнул Гарри. — Мы же только что познакомились!

Они все рассеялись. Все, кроме меня. Я сидел, словно в оцепенении.

— Давайте попробуем переработать тексты. Может быть, через недельку вы нам покажете пристойные, веселые, по-настоящему детские произведения, и тогда мы уже обговорим все условия вашего официального вступления в небольшую, недружную семью «Bionic Books». — Гари потер большим пальцем по указательному и среднему, изобразив международный жест, обозначающий «бабки».

— Замечательно. — Джерри поднялся со стула. — Было приятно с вами пообщаться.

— Не просто приятно, — ответил Го-Джо, — а очень-очень приятно!

— Джерри, что за херня? — прошептал я уже в лифте.

— Пока, красавица. — Джерри радостно помахал рукой секретарше. Двери лифта закрылись. — Херня такая, мой мальчик, мы только что продали твои книги! — Он поднял руку, типа «дай пять». Но я не стал хлопать его по ладони. Я просто тупо смотрел на него. Лифт поехал вниз. Джерри приобнял меня за шею одной рукой и сдавил мне горло. Я едва не задохнулся. В частности, и от убойного запаха Джерриного одеколона. В непосредственной близости это было действительно почти смертельно. — Да что с тобой?! Что ты такой недовольный?! А? У нас все получилось!

— Правда? А по-моему, у нас получилась какая-то ху… Джерри, мы только что продались с потрохами!

— Ты о чем, Моско? Кому мы продались?! Мы просто продали твои книги! Мы же этого и добивались! Вот и радуйся! Ты получил, что хотел.

— Нет, Джерри! Нет. Я хотел не того. Не того!

— Моско, ты, что ли, сбрендил на радостях?! Тебя напечатают! Тебе заплатят! Сколько ты этого добивался?!

— Джерри… — Я положил руку на лоб, словно меряя температуру. Я изо всех сил старался не психануть. — Джерри, ты просто не понимаешь…

Лифт приехал на первый этаж. Дверцы бесшумно раздвинулись в стороны. Солнечный свет, проникавший в огромные окна фойе, ударил мне прямо в глаза. Перед глазами поплыли пятна.

— Я понимаю все правильно, Уолли. Очень скоро ты станешь богатым и знаменитым. И это надо отметить. Можно прямо сегодня.

— Отметить?! Джерри… ты не понимаешь…

— Я все понимаю. Поверь мне, Уолли, я все понимаю. Вы, люди искусства, существа тонкие и ранимые. Самолюбие художника! Таланты не продаются! Но если ты хочешь денег и славы еще в этой жизни, тогда, мой тебе добрый совет, давай избавляйся от этих своих возвышенных идей. Я тебе помогу. Собственно, для этого мы, агенты, и нужны.

Мы подошли к его серебристому «корвету».

Джерри предложил подбросить меня до дома. И все пятнадцать минут, что мы ехали, он что-то яростно мне втолковывал. Но я отключился, не слушал. Наверное, он пытался учить меня жизни. Но для меня это звучало, как фоновое бу-бу-бу. Как голос нудной училки в культовом мультсериале «Чарли Браун». Мы подъехали к моему дому.

— Я тебе позвоню чуть попозже, ага? — сказал Джерри. — У меня в восемь встреча с людьми. Я позвоню и скажу точно где. Ты тоже присоединяйся. Отметим, выпьем, расслабимся. Договорились?

— Не знаю, Джерри. Посмотрим. — Я вышел из машины.

Когда я уже открывал дверь в подъезд, Джерри крикнул мне в спину:

— Поздравляю, Кью! Ты давай не печалься! Взбодрись! Скоро ты станешь богатым!

Я не удостоил его ответом. Вошел в подъезд и закрыл за собой дверь.

Резкий запах карри ударил мне в ноздри. На втором этаже все сотрясалось от грохота индийской поп-музыки, закрепляющей впечатление, что я иду по базару где-нибудь в Бангладеш. Когда я проходил мимо двери в квартиру Пардипа, мой сверх дружелюбный сосед и любитель карри вышел на лестницу поболтать. Только этого мне сейчас и не хватало.

— О, Олли Москович! Как жизня, друг? — заорал он, пытаясь перекричать грохот музыки. Он хорошо говорил по-английски, но с заметным индийским акцентом.

— Отлично, Пардип. А как сам? — Я попытался решительно пройти мимо, но Парди хотелось общения.

— Олли, я тебе говорил, говорил, говорил многа раз. Называй меня Дипом.

— Ага… Дип.

— Да, вот так, друг. Вот так. Можна спросить, мистер Олли, почему у тебя на лице стока грусти? Тебя что-та печалит?

— Нет, Дип. Все хорошо. Не волнуйся. Я просто устал. У меня был тяжелый день.

— О, Олли. Эта совсем-совсем плохо. Может, зайдешь? Накормлю тебя вкусным, поднимем тебе настроение. У меня стока еды, хватит на целую армию ослов!

— Нет, Дип, спасибо. Я только что пообедал.

— О, эта совсем-совсем плохо. Ну, ладно, Олли. Еще увидимся. И ты не грусти. Завтра будет лучше, чем вчера и сегодня.

— Да, конечно.

Я сказал это только из вежливости. На самом деле я уже начал всерьез сомневаться, что когда-нибудь и мне будет счастье.

— Помнишь, что говорил Форрест Гамп? Он сказал очень умную вещь. «Жизнь — как коробка шоколадных конфет. Никогда не знаешь, какая начинка тебе попадется». Помни об этом все время, и тебе станет лучше.

— Да, Дип. Спасибо. — Пардип очень любил вот такие избитые фразы и цитировал их не всегда к месту, но ведь он искренне хотел мне помочь. А это самое главное.