Джерри Стал - Вечная полночь

Но вместо этих слов, зная, что моя судьба решена, даже если я смолчу, я услышал свое наполовину зассавшее имитирование былого «круче только яйца»:

— Уэс Крэйвен, да? Круто… Конечно… Фредди Крюгер — офигенный парень… Ты уверен… «Эм-Джи-Эм» на выезде в Калвер-сити… Жду не дождусь.

Меня хватило лишь на доехать от Митча до дома дочери без нервного срыва. И вот подписался переть на автобусе из Голливуда в Калвер-сити на болтологическое заседание.

Про шоу мне было известно только то, что оно называется «Кафе кошмаров». Что это первое вторжение на малый экран злодея с улицы Вязов. Больше времени я бы посвятил интервьюированию персонала в Военно-морском магазине, чем трепотне с большим Уэсом и его шоблой. У меня так тряслись руки, что я едва мог выписать фальшивый чек, а на сценарий уже не хватало.

И все-таки в своем постоянном помутнении рассудка и постнаркотическом невъебенизме я последовал предложению своего агента, как последовал бы за тенью умершего родственника во сне.

От автобусной поездке в памяти остался только тот факт, что я трижды делал пересадку. Последний, шедший прямо на запад, к бульвару Венис, был набит черными детками, только что свалившими с уроков в средней школы. Впервые с приезда из Феникса я отъехал от Голливуда настолько далеко. Как обычно, я был весь в черном. И потел, как жопа. И, разумеется, надо мной стал прикалываться какой-то остроумный кретин в черном.

— Йо, Элвис… Элвис, как ты делаешь себе такую прическу? Блин, зацените! Мужик один в один Элвис! Мужик, ты же сто пудов король! Сбацай «Hound Dog», а то огребешь…

И в таком духе всю дорогу от Фэйрфэкса до Калвер-сити. Я, такой крутой, демонстративно не обращал внимания. Я изо всех сил старался не расплакаться или сказать ему, что вдруг мой отец был и его отцом. Я был в таком ауте, что меня было нельзя даже оскорбить.

Когда появились ужасающего вида розовые офисы «Эм-Джи-Эм», возникли очертания их пирамиды, мне захотелось упасть в пыль, и пусть меня съедят черви.

Не надо было делать этого! Вопил голос у меня в мозгу. Не надо было делать этого… Не надо было делать этого…

Я продолжал бормотать себе под нос, когда зашел в проходную. А там не удивились. «Эй, послушайте…»

— Я не Элвис, — машинально ответил я.

Охранник на проходной с поросячьей рожей секунду думал, прежде чем ответить. Потом он заговорил, но медленно: «Слушай, парень, тут нужно подтверждение. То есть ты мне скажешь, кого ты хочешь видеть, а потом я тебе скажу, хотят ли тебя видеть или наоборот».

Я сказал: «Уэс Крэйвен», а он взглядом ответил мне: «Да, пожалуйста». Убейте меня, если любимым занятием трепетных студийных охранников с незапамятных времен не было отшивать звезд экрана. Он погрустнел, когда выяснилось, что меня все-таки ждут. И спрятать свое недовольство не потрудился.

— Третий этаж, — буркнул он. — Лифт справа… Самостоятельно доедете?

Не скажу, что встреча в памяти не отложилась. Они так одинаковы, что запомнить одну из них все равно, что запомнить, где и как чихнул. Но помню, что Уэс оказался на удивление деликатным мужиком. Некрепкий, седеющий дядька в свитере. Не такой брутальный, каким можно представить себе создателя Фредди. В какой-то момент по поводу чего-то он стал цитировать «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» «Мы были где-то около Барстоу, на краю пустыни, когда нас стало накрывать…» Что незамедлительно произвело на меня впечатление.

Причем впечатление большее, чем предмет нашей небольшой беседы. Одно правило я твердо усвоил, неважно в применении к большому или малому экрану, что если фильм заканчивается подмигиванием — большой жеманной мордой в камере — он обречен на жестокую смерть. Понятное дело, в эпизоде из «Кафе Кошмаров» Роберт Энглунд, вложивший в образ Фредди Крюгера бесконечный драйв, играет что-то вроде синтетического Мефистофеля. И у него так классно получается подмигивать, типа, «ладно, дети, давайте немного повеселимся», что малышня дома воет от восторга. Смотри, Боб, он не просто maotre d’ — он сам Дьявол! Ух ты!

Цепляет? Каждую неделю персонажи ходят в это кафе, где — трах-тибидох — вместо омлета по-западному, фирменным блюдом на тарелочке с голубой каемочкой — как бы думаете что? — ваш самый страшный кошмар, подаваемый с особо эффектным дурным вкусом, нежели был бы подан омлет. До сих пор помню один эпизод, энергично сыгранный нашим майонезным героем в сцене охоты. Он плывет на лодке, злодей пытается скрыть свое Злодеяние. Вдруг герой достает большую бочку. По роли он детектив, ему интересно, что под крышкой. Потом, с такой драматичностью, от которой меня до сих пор колбасит, он восклицает: «О Боже, это Токсические Отходы!»

Опа!

Вдобавок, разболтавшись после совещания с главным челом в команде Уэса, смуглым ассистентом в теннисных туфлях по имени Мили, я ни с того ни с сего пустился в совершенно неуместные откровения. Никто меня за язык не тянул. Просто мой заслон пошатнулся. Мили вел себя довольно дружелюбно, словно — как сказать? — общительное дитя.

— Ты, типа, здоровый мужик, — хихикнул он, ткнув меня кулаком в плечо с подтекстом «мы все тут свои». — Ты один из тех немногих писателей, кого я знаю, насчет кого я не уверен, что подниму…

Намек явно на мою отъевшуюся в Долине Прогресса комплекцию. Поскольку, когда меня погнали из «Макдональдса», между встречами с Китти, заняться было особо нечем, я набирал вес, треская тоннами ореховое масло. За два месяца на чистяке я набрал пятьдесят фунтов. Я перестал быть доходягой на 144 фунта и разъелся до 190. Это оказалось одним из самых странных побочных эффектов завязки. Я понял, что отныне и правда здоровый мужик. Или по крайней мере больше не скелетообразная жертва Освенцима, чье отражение я наблюдал в зеркале все те годы полномасштабной накачки себя токсинами, начиная с амфетаминового периода в подростковом возрасте.

Когда Мили полюбопытствовал, хотя безымянные герои ТВ этого обычно не спрашивают, где я последний раз работал, я совершил ошибку и ответил где. Только рассказывать стал, к примеру, не о стильных пилотах, потрясающих сценках или даже проектах «только для видео», а сразу взял налево.

— Последний раз работал? Надо подумать… Честно говоря, в «Макдональдсе». Жарил чипсы. За кассой стоял, ну, сам понимаешь: «Вам среднюю колу или большую?» Но врать не буду в основном, конечно, чипсы…

И одно за другим. И не успели бы вы произнести «неподобающее поведение», я уже выложил все карты. Подсадка, слезание и поездка в автобусе.

Больше всего его поразил автобус. «Поверить не могу, — сказал мистер Мили, качая головой с сочувствием, которое обычно выказывают неизлечимо больным раком. — Представить себе не могу, что ты приехал на автобусе… И как оно?»