М. Раскин - Маленький нью-йоркский ублюдок

Сумку пришлось тащить до парковки за углом. Уж не знаю, может, потому, что я был без сил, сумка казалась тяжелей, чем обычно. Моя машина стояла в первом ряду и вся была покрыта пылью и сажей. Будто пока меня не было, она самовольно сгоняла в ад и обратно.

Рядом стоял мусорный контейнер. Я протер грязь рукой и погладил мою Хондочку по крыше. И, закинув сумку в багажник, сел за руль. Как приятно было снова оказаться в собственной машине. Понимаю, что отсутствовал всего сутки, но, Господи, как же было приятно. В общем, я не стал терять время. Сдал задом из этого грязного гаража и выехал на дорогу.

И вот, вновь официально бездомный, я вернулся на шоссе и двинул в Элмхерст. Через два с половиной часа я должен был встретиться с Мэри у «Старбакса». Куда ехать после, я не знал, но думал, что разберусь ближе к делу. По правде говоря, я уповал на то, что разговор с Мэри поможет мне разрулить это, она свое дело хорошо знала. Как и в прошлый раз, доехал я довольно быстро, искать уже не пришлось. Единственная загвоздка, приехал я слишком рано. Предстояло еще несколько часов навязывать свое общество благопристойному пригородному Элмхерсту, который пугал меня до смерти. Как я уже докладывал, этот городишко плохо действовал на мою нервную систему. Нацистские полицейские Элмхерста колесили повсюду на фордах модели «Краун Виктория» и «Чуи Кэприсез». Поэтому идея рассекать по городу битых два часа не показалась мне разумной, я решил, что лучше всего припарковаться на церковной стоянке. Там была еще только одна машина, и меня никто не стал бы беспокоить. Впрочем, мне было неловко, что я таким образом использовал церковную стоянку. Сказать, что я чувствовал себя не в своей тарелке — ничего не сказать. Но, поскольку выбор был невелик, то, заехав в самый конец стоянки, я припарковался.

Прямо напротив находилась главная дорога, по которой так и сновали туда-сюда жители пригорода на внедорожниках и школьные автобусы с детьми. Каждый раз, завидев поблизости копов, я чуть в штаны не накладывал. Тот еще городок, отвечаю, если вы приезжий, поверьте на слово, лучше туда не соваться. Я попытался принять независимый и сдержанный вид, впрочем, не слишком независимый, на случай, если вдруг фашистские копы Элмхерста заметят меня. Вам, наверное, кажется, что было бы лучше вернуться на шоссе и поколесить еще пару часов, чтобы убить время, но я так не считал. Не хотелось заблудиться и опоздать на встречу с Мэри. Не люблю, когда люди опаздывают. Кроме того, я уже порядком устал мотаться по дорогам.

К несчастью, всего за сорок минут до назначенной встречи случилось то, чего я боялся. Слева от меня откуда ни возьмись образовался этот сукин сын: на стоянку зарулил местный гестаповский коп и двинул ко мне. Другая бывшая на стоянке машина куда-то испарилась, и я остался совсем один. Прекрасно понимая, что сейчас на меня наедут, я все же не мог знать наперед, что конкретно мне скажут или сделают. За свою жизнь я видел достаточно фильмов, чтобы понимать, что приезжий на броской машине в маленьком городке — нехорошее сочетание. Когда коп поравнялся с моей машиной и опустил боковое стекло, внутри у меня все оборвалось.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он очень резким, напряжным тоном.

— Ну, — отозвался я, — жду своего друга, только приехал слишком рано. А что, здесь разве нельзя стоять?

— Это, по-твоему, похоже на место ожидания? Проваливай отсюда.

— Ладно, — отозвался я довольно противным голосом, мне совсем не понравилось, в каком тоне разговаривал со мной этот фашист. Мне хотелось выйти из машины и треснуть его по башке хреновиной для блокировки руля, но попасть за это в захолустную тюрягу — я не стремился. Многие копы недоумевают, почему их так ненавидят. Этот нацист из Элмхерста может служить объяснением. У всех копов плохая репутация из-за таких негодяев, как он. Неужели этому выродку обязательно было разговаривать со мной так грубо? Разве он не государственный служащий? Разве не из моих денег он получает зарплату?

Короче, во избежание проблем, я снялся с якоря и двинул в сторону «Старбакса». Коп следовал за мной пару кварталов, а потом отстал, после чего мне открылась великолепная возможность припарковаться у другой церкви, только эта стоянка была забита до отказа, я затесался между двумя грузовиками, так что с дороги меня было не видно. Там я почувствовал себя в большей безопасности, на всякий случай пригнул голову к стеклу и расслабился. Время, которое я провел там, тянулось очень медленно. Я был слишком утомлен, чтобы даже двигаться, а голова была слишком забита мыслями, чтобы с определенностью решить, что предпринять. Единственная мысль, застрявшая у меня в голове, — все оказалось совсем не таким, как я себе представлял. Весь мой идеализм, все глупые надежды и мечты об анонимности, исключительности, свободе, добросердечных людях — не казались больше такими радужными. Скорее тщетными. Честно говоря, все без исключения казалось мне напрасным и тщетным.

Позже, около 9–50 утра, я намотал пару кварталов до «Старбакса». Проехал мимо входа, но Мэри не увидел, так что, как и в прошлый раз, встал через дорогу в двухчасовой парковочной зоне. Мне нужно было в туалет, поэтому я перешел через улицу и зашел в «Старбакс». Как и в прошлый раз, кафе было забито местными, на их фоне я явно смотрелся белой вороной. Впрочем, не особо заморачиваясь по этому поводу, я проскользнул в туалет. Мне надо было отлить, сортир оказался очень чистеньким, и я решил проторчать там оставшиеся до десяти минуты. Не хотелось стоять на улице и терпеть подозрительные взгляды жителей Элмхерста или столкнуться еще с каким-нибудь копом, поэтому я остался в сортире. Довольно просторный туалет, и над зеркалами нет флюоресцентных ламп. Это радовало, поскольку теперь я мог взглянуть на себя в зеркало. Но в нем я себя не узнал. Выглядел я отвратительно. Всю неделю не брился, волосы грязные и взлохмаченные. В принципе, было похоже, что это я ночью сгонял в ад и обратно. Я даже посмеялся над своим видом, бормоча бессвязные выражения в абсолютно пустом сортире.

Несколько минут спустя я выкатил из туалета и увидел Мэри, которая курила на улице. Не передать, какой прилив энергии я почувствовал, увидев знакомое, дружеское лицо. Я так обрадовался и разволновался, что споткнулся на пороге. Мэри обернулась, заметила меня и рассмеялась, а я чуть не заплакал. Я был так рад наконец-то увидеть приветливое лицо, особенно в этом стремном городишке.

— Привет, дорогая! — поздоровался я, подходя. — Извини, что опоздал, но у меня были неотложные дела в комнате для мальчиков.

— Ну и как? Ничего у нас там, приятно, правда?

Мэри была абсолютно сногсшибательна. Обычно она ходила только в черном, но в тот день на ней была серая толстовка с капюшоном и черные штаны, ветер теребил ее короткие растрепанные черные волосы. У меня просто башню сносило. Ее острый ум временами был просто всеобъемлющим. Она была на несколько лет младше, но прочла на две сотни книг больше, чем я прочел и когда-нибудь прочту. И это на самом деле не преувеличение, хотя должен признать, что за всю жизнь прочел только три книги, причем две были просто преступлением против литературы.