Алексей Ручий - Песни-Танцы

Тем более что я понимаю, куда она клонит. Но отношения с Юлей мне не нужны. Секс – возможно, но не более того. Мне нравится Марина. Наверное, с ней можно было бы попытаться…

Хотя даже с Мариной я не всегда знаю, о чем говорить. У нас разные интересы. И мое отношение к этому миру редко понятно женщинам. К тому же любая женщина – это дополнительные заботы, которые мне не особо нужны. Так или иначе, я вполне самодостаточен.

- Почему ты выбрала этот фильм? - перевел я тему.

- Мне показалось, что он интересный.

- Скорее всего, очередная эпическая история про американского супергероя.

- Возможно. Ты мог предложить другой фильм, если мой выбор тебе не понравился.

- Я не говорил, что он мне не понравился. Я просто предположил, что фильм достаточно предсказуемый.

- Это мы скоро увидим.

- Да, конечно. Вообще не бери в голову. Нормальный фильм, должно быть.

В молчании мы допили пиво. В это время как раз начали запускать в зрительный зал. Покончив с пивом, мы перекурили и пошли занимать места.

Следующие полтора часа можно смело выкинуть из жизни. Фильм, как я и предполагал, оказался так себе. По сюжету один шпион становится обладателем секретной технологии, прячет образец где-то в Милане, а потом теряет память. Другой шпион – сногсшибательная брюнетка – должна в итоге отыскать и первого шпиона, и образец. Параллельно свои поиски секретной технологии проводят еще целая куча заинтересованных сторон: начиная с Коза Ностра и заканчивая русскими спецслужбами. Сказать по правде, где-то на середине я благополучно заснул.

Покинув зрительный зал, мы снова оказались в баре. Взяли еще по бокалу пива.

- Как тебе фильм? – спросила меня Юля.

- Не обманул моих ожиданий.

- В смысле?

- В смысле – обыкновенный американский боевик, поделка, коих тысячи. Копия копии.

- А по-моему ничего.

- Главное, что тебе понравился.

- Не надо сарказма…

Я сделал глоток пива. Вообще я мог бы сказать Юле откровенно, что фильм – дерьмо, и не стоит потраченного времени. Но тогда это в какой-то мере будет относиться и к ней, а, значит, потенциально может обидеть. Обижать ее я не собирался. Незачем рушить ее стереотипы. Она – птица другого полета, просто сейчас мы сидим на одной ветке. Но это не больше чем случайность в этом непредсказуемом мире.

- В любом случае это лучше, чем сидеть дома и умирать от тоски, - подытожил я.

- Ну да.

- Надоела зима. Дурацкое время года.

- Абсолютно согласна.

- Но здесь она длится очень долго.

- Ага.

На самом деле я не был до конца уверен, что лето здесь хоть сколько-нибудь лучше зимы. Тоску и апатию нагоняет не время года. Эти состояния диктует реальность. Бесконечная гонка за пустотой. Крушение иллюзий вместо приза. С одной стороны, совсем неплохо…

- Что собираешься делать? – спросила Юля.

- Сейчас?

- Да.

- Не знаю. Допью пиво и домой поеду. Может, напьюсь. А, может, спать лягу. Никакой разницы на самом деле.

- Может, останешься? – Юлина ладонь легла поверх моей кисти.

- Ты этого хочешь?

Вопросы надо ставить ребром. Иначе вы никогда не дождетесь на них ответа. Того, который желаете услышать, по крайней мере.

- Да.

- Тогда, может, и останусь…

- Набиваешь себе цену?

- Не без этого.

- Я могу ее оценить и так. Я – женщина, а не девчонка какая-нибудь.

Это возможно. Даже наверняка. И тем не менее. Я не собирался строить с Юлей отношения, поэтому сохранить некоторую дистанцию было просто необходимо. Ей незачем рассчитывать на что-то большее. Меньше проблем ждет ее потом при соблюдении этого условия – вот и всего.

- И что мы будем у тебя делать?

- Все, что захочешь.

- Хочу слушать музыку.

- Это можно.

- И танцевать.

- И это – тоже.

- …и говорить о городе убийц.

- Сколько угодно.

- Тогда допиваем – и едем к тебе.

- Договорились.

Если разогнался до бешенной скорости – никогда не тормози. Разобьешься. Мчи вперед и не думай ни о чем. Рано или поздно мы все умрем. Время прожует нас и проглотит. Скажет: arrivederci. Пустит в расход. Поэтому вперед и только вперед.

- Вот ты думаешь, что есть разница между светом и тьмой, - говорит мне Человек-без-Глаз, - что свет - это хорошо, а тьма – это плохо, это страшно. Но что дает нам свет? Возможность увидеть, как все вокруг убого, серо и тошнотворно. Свет ни дает нам ничего, кроме предопределенности. Тьма же, - можешь мне поверить, он указывает грязными пальцами на свое лицо - дарит нам неизвестность. Она дарит нам тайну.

Что лучше: предопределенность или тайна? Рабы всегда выбирают первое, если у них вообще есть выбор. Хотя так поступают и многие из тех, кто считает себя свободным. – Я смотрю, как сгущаются тени над Зиккуратом. - Однако в предопределенности нет никакой красоты, она – пустая безделушка и все. Можно поиграть и выкинуть. Если тобой не поиграют другие, более сильные, чем ты, и не выбросят тебя. Тайна же открывает куда больше путей и решений, но выбирать может только сильный. Вот ты слабый. И я слабый. Мы все слабые. Но есть и другие – те, в отличие от нас, знают, чего хотят. Но здесь их мало.

Он шевелит складками кожи на месте глаз, человек, привыкший глядеть в темноту. Он знает, о чем говорит. Он прожил в городе убийц, Песке и Пепле, всю жизнь. Он слизывал кровь с алтарей после жертвоприношений. Он был ядом змеи, сочащимся из глубоких ран.

- Хотя и во тьме ты так же пуст, как в сиянии. Ибо ты умер еще до рождения. Я же говорю: разницы нет…

Бездомные ветры гремят кандалами по пустым переулкам. Я думаю о том, что он прав. Свет и Тьма. Свобода и Неволя. Пустые слова – и только. Мы рождаемся свободными, но время делает нас рабами.

Игры теней на стволе пистолета, который я сжимаю побелевшими пальцами. Только тени. Только они. Полутона, разбросанные по холсту реальности. Что бы мы знали о свете, не будь тьмы? Или наоборот. А по сути, без разницы. Ты должен пройти по нити с гордо поднятой головой только для того, чтобы заглянуть в глаза НИЧЕМУ. НИЧТО повсеместно. НИЧТО и является смыслом всего окружающего. Медленное поглощение.

Я думаю о том, что все мы в плену этого города лишь потому, что действительно нет никакой разницы между светом и тьмой. Мы ни светлые и ни темные, мы пустые. Приговоренные к пожизненным срокам за свою отчужденность и безразличие.

Убийцы кругом, мясники, которым нечего терять. Все, все мы – убийцы. Стреляющие в пространство, четвертующие мечты. Пригоршня песка в дрожащей ладони.

Проникновение из тьмы в свет, падение из света в тьму. По сути, между первым и вторым нет четкой границы, все разграничительные линии размыты и стерты, все поблекло, по неровностям и выступам бытия скачут лишь смешливые тени. Царство теней. Мы обретаем свободу не тогда, когда выходим на свет и уж, тем более, не тогда, когда погружаемся во тьму. Мы обретаем свободу, когда умираем. То есть уходим в царство теней. Не забудьте десятку тому парню, что переправит вас через Стикс.