Игорь Рыжов - Питерский битник

Почему, собственно «Поднебесье»?

Просто всё это находилось на 14‑м этаже пятнадцати этажной свечки, и из–за периодически бастующих лифтов, гулять наверх, на крышу, было гораздо ближе, нежели спускаться вниз и потом пешим ходом шкандыбать обратно.

Летом — особенно: загорать ползали исключительно вверх, на гудроновую лысину, и принимали солнечные ванны до полного прилипания халявных газет, прихваченных с собой (подбрасываемых в свой, плюс соседние почтовые ящики), и разложенных подстилок к битуму, бежали отмывать прилипающие пятки обратно.

Прелесть была в том, что с высоты этого Монблана, мы преспокойно разглядывали разлёгшееся загорающее мясо женского пола на крышах соседних девятиэтажек, пребывающее в полной уверенности, что его никто не увидит. Наивные! Комментариям в духе Баркова, Лаэртского, да Жарикова из «ДК», позавидовал бы любой порножурнал! Эротика с пользой для здоровья! Плюс — в «воздушки» неплохо было прятать для охлаждения пиво и другие малополезные напитки, да и душ был поблизости, внизу. Минус менты и гопота, в общем, филиал Майами для эскапистов и раздолбаев!

По поводу этажности. Захотелось мне при въезде туда перетащить пианино: старенький «Красный Октябрь», с предыдущего местообитания. Обратились в шумевшую тогда фирму «Найдёнов и компаньоны». Там ответили: «Яволь! Сообщайте адрес, ждите после двух!». Я, со спокойной душой, оставив народ с наказом принять и расплатиться, с утра укатил по делам.

Приехав часам к 10-ти вечера, в полной уверенности, что фоно давно дома и останется лишь осмотреть царапины да поднастроить, застал злую похмельную тусовку, требующую поправки организмов. Пианино не было.

Отправив гонцов на угол, стали звонить диспетчеру: «Машина выехала в адрес!». И всё — ни во сколько отчалила, ни когда прибудет… Тётка не врала. Затерявшиеся Гераклы прибыли. После двух, как и было обещано. Ночи. С пианино.

В начале третьего в дверь позвонил в жопу пьяный бригадир — удостовериться, туда ли они заказ довезли, хлопнул стакан водки и удалился, шаркнув обеими ножками, вниз. Мы глянули в окна, узрели инструмент и сели спокойно продолжать начатое. Где–то, минут через сорок, откуда–то из Преисподней, стали доноситься звуки, отдалённо напоминающие вариации на тему «Чижика — Пыжика».

Спустившись вниз, в районе третьего этажа, мы застали весёлую компанию со стоящими бутылками на верхней крышке, культурно отдыхающей под собственную музыку. Причём, попросившую у нас водички на запивку.

Мозги–то мы им вправили, но эти сволочи, постоянно тормозя, уставали через пролёт, раскладывали по–новой выпивку и закуску и концерт продолжался. Фигня эта длилась часа два… Сказать, что соседи были счастливы, это обозвать Нину Хаген — Эдитой Пьехой.

Нам после этого хэппенинга выходить дышать свежим воздухом вниз, партизанами приходилось. Всё чаще вверх, не факт, что снизу живым домой вернёшься, авоськами соподъездники задавят: да и воздух на крыше почище будет, по ночам особенно!

P. S: А фоно, всё–таки, почти целым доставили. Полировка–то, тема буржуйская!

Как пить дезодорант.

В конце 80‑х, когда горбачёвско–лигачёвский маразм в отношении спиртосодержащей продукции гособразца достиг пика, а в центровых винно–водочных лабазах я ещё не работал, то оставалось только одно: помнить наизусть карту ночных «пьяных углов» Ленинграда, желательно зная бутлегеров в лицо и по именам (а то нам как–то с Матроскиным на «Фонарях» заместо бормотухи 0,75 круто заваренного чая задвинули. Огорчились, правда, не сильно, так как с чаем в талонные времена тоже запары были, а у нас как раз заварка кончилась. Сходили до соседнего угла и отоварились по–новой), либо хавать эрзацы да суррогаты. Выжили не все.

Как–то сидели мы в уютной компании у моих друзей Ронисов дома где–то между Полюстровским и Металлистов. То, что опять не хватило — это уж из классического разряда «как всегда»: сколько не закупи, но всегда наступает тот час, когда кончается ВСЁ. Причём, со временем, если тусовка относительно постоянна, то наступление этого часа приходит с удивительной точностью. У нас это было пол–второго, «Трёхугловская» привычка (время, когда гасили уличные фонари на набережной и все отчего–то потихоньку задумывались о вечном: о выпивке, например).

Переглянулись, собрали все деньги, исключая заветные похмельные, ибо пошлёшь дурака за бутылкой — он одну и принесёт, и мы с Сашкой Ронисом притихли, понимая, что как самых младших, пошлют именно нас. Его брат Вовка (Царствие ему сейчас Небесное!) и Кира Соболь для этой роли как «деды» явно не прокатывали.

Вздохнули, побрели. Хотя нет, вру. Шли, приплясывая, и гнали телеги. В общем, успешно дошли, взяли и обратно принесли. Ну, то, что это кончилось часа через два — было бы обыденно. Да и Час Быка пришёл, время самоубийц и поэтов. Стали озираться по сторонам. Узрели «мужской подарочный набор»: помните, раньше мужикам хронически такие коробки дарили с неизбежным ассортиментом — лосьон после бритья и дезодорант? Так вот Вовке как раз на 23‑е февраля и задарили. Ну, с лосьоном всё ясно, по чуть–чуть в стаканы и водичкой сверху (хотя некоторые, такие как Охтинский и Балаганов предпочитали лосьон в воду лить не размешивая: и выпить и запить последовательно из одной ёмкости), а с дезодорантом как быть? В стакан с водой пшикать?

И тут Сашка Ронис… Эх, не удержусь от комплиментов, хотя вы можете обвинить меня в том, что я к нему, как к другу, отношусь с некоторой либеральной предвзятостью. Ну, люблю я его, извините за очередное отступление. Отрастил себе когти на левой (он левша) руке, как у ястреба, заместо медиаторов и постоянно дома принимал этими когтями ванночки с соляным раствором, дабы они крепче стали. Учесть ещё, что он дома расхаживал в белой концертной рубашке с бабочкой и плюшевом чёрном пиджаке…

Так вот, этот апологет классического стиля, глядя на то, как мы безуспешно пытаемся осеменить дезодорантом стакан с водой, полируя при этом свои музыкальные ногти, заявляет:

— А мы с Маршалом на Гауе не так поступали!

Берёт стакан с водой, ставит его на блюдце, опускает в него флакон с дезодорантом пимпочкой вниз на дно, давит на него сверху и спокойно выстреливает всё содержимое. Всё, что пошло через край — аккуратно из блюдечка переливается обратно. Его брат Вовка, недавно вернувшийся из рядов вооружённых сил, подозрительно смотрит на Сашку, потом на меня и произносит:

— Ни на кого брата оставить нельзя, пока на пару лет уйдёшь!

Сто лет портвейн не пью!

Опосля запоев у Юрая, Янки или Воропаева, с потреблением «Боярышника» (от 0,5 до «пупырышек») и «Адаптовита» с «изумительно лимонным привкусом!», по выражению покойного Бегемота, получил микроинсульт и частичный паралич нижней половины тела, который сам же и вылечил (Бэгги вообще крякнул, как и Наташка Воропаева, Янка, Олежка Гурьев, Котя Швейк — тот, правда, водки у Пита Самоделкина дома на кухне хватанул, да и с табуретки навсегда в астрал ушёл — и многим другим Царствие Небесное!) перешёл исключительно на пиво и (очень иногда!) хороший коньяк и водку!