Семен Скляренко - Святослав

В горах позади и в долине было очень хорошо в этот ранний час: небо голубое, бездонное, воздух пронизан розовой дымкой, зелень свежая, яркая, точно умытая росою. Поражала и тишина; то тут, то там пробовали голоса птицы, откуда-то издалека доносилась девичья песня.

Однако в долине за каждой скалой, у каждой речки, в лесах – повсюду притаилась смерть. Здесь проложена единственная дорога с гор в Византию, здесь идет великая битва между Русью и империей, битва, ради которой издалека явился сюда князь Святослав. Он уже спустился со своими воями с высоких гор; здесь, в долине, уже произошла жестокая сеча между русским и римским войсками. А сколько еще крови прольется, сколько людей погибнет!

Князь Святослав поглядел назад. Там над рекой, у леса, темнел стан русских воев, тянулся большой' полукруг связанных между собой возов и высоко в небе вставали дымки – вой готО" вили еду. В солнечных лучах тускло поблескивали копья…

Посмотрел князь и в другую сторону – на запад. Там, далеко, над другой рекой и у другого леса, темнел стан ромеев; на самом высоком месте стоял шатер императора, над которым развевалось знамя империи, высились шатры его таксиархий и полков; легкий ветер доносил оттуда неясные голоса.

И князь Святослав подумал, что пройдет немного времени -и стан станет против стана. На этой зеленой равнине сойдутся закованные в броню и одетые в обычные порты люди, натянут тетивы своих луков, наставят копья, поднимут секиры. Не цепы будут молотить здесь, на равнине, – люди станут убивать друг друга, не роса, а кровь упадет на зеленые травы, а из лесов прилетят на поле брани черные вороны.

А разве не лучше сойтись на этой равнине двум – императору Византии и князю Руси?

– Смотри, – сказал бы князь Святослав императору, – на это небо, землю. Там – Русь, там – Византия, а вот тут – болгары. Почто хочешь, император, уничтожить Болгарию, а потом и Русь? Я пришел – и ты видишь силу Руси: любовь и мир -разве это худо? Только будем держать слово крепко. Ты клянись Христом, я, по обычаю нашему, даю клятву на оружии.

Василики императора ромеев – протовестиарий Мануил и епископ адрианопольский Иосиф – прибыли в стан князя Святослава ранним вечером. Ехали они под белым знаменем.

– Кто едет? – крикнули, увидя их на дороге, дозорные чела.

– От императора ромеев… василики… к князю Руси Святославу, – ответили протовестиарий и епископ.

Их отвели в стан русских воев, к большому шатру, над которым развевалось знамя князя Святослава.

Но не князь говорил с василиками: когда их ввели в шатер, там стояли в ожидании воевода Свенельд и несколько тысяцких.

– Мы от императора ромеев Иоанна, – начал протовестиарий, – василики, патрикий Мануил и епископ Иосиф, прибыли к князю Святославу…

– Князя нашего Святослава тут нет, – ответил им Свенельд, – мы, воеводы и князья, слушаем вас и будем говорить за князя и Русь…

Василики поклонились, и протовестиарий продолжал:,

– Император ромеев Иоанн спрашивает русского князя: зачем он привел свое войско сюда, в Византию?

Воевода Свенельд обменялся взглядом с воеводами и обратился к протовестиарию:

– Князь Святослав пришел не в Византию, а в Болгарию, с которой у него мир, а потому князь спрашивает у императора ромеев: зачем он привел свое войско в Болгарию?

Василики растерянно молчали.

– А если император хочет знать, – добавил Свенельд, – зачем князь Святослав пришел в Болгарию, то мы скажем – не золота вашего ради, хотя вой наши за него уже заплатили кровью…

– Император ромеев очень сожалеет, – умолчав о кентина-риях, промолвил протовестиарий, – что здесь, на равнине, произошла сеча, и не хочет, чтобы кровь лилась и далее.

– Веруя в Бога, – добавил епископ, – мы не должны нарушать мир, уложенный еще нашими предками, ибо посредником между ними был сам Бог. Потому мы советуем, как друзья, тотчас и без дальнейших переговоров покинуть землю, которая вам не принадлежит. Если же не послушаете нашего совета, то нарушите мир и любовь с нами вы, а не мы…

Протовестиарий Манул, вдохновленный словами епископа, стал угрожать:

– А если принудите императора ромеев выступить против вас со всем своим войском, то погибнете здесь все и некому будет даже уведомить Русь о вашей гибели…

Когда толмачи перевели слова протовестиария и епископа воеводам, те переглянулись, перекинулись несколькими словами, и воевода Свенельд сказал:

– Напрасно вы, василики, всуе призываете Бога и совсем уже напрасно грозите князю и воям нашим. Теперь послушайте нас. Если вы пришли говорить о любви и мире, будем про это и говорить – мы хотим и любви, и мира. Но коли мир, то настоящий – сами ромеи позвали нас сюда, по их вине произошла здесь сеча. Пусть император даст нам дань на всех во-ев, живых и убитых… Если желаете мира и любви, уходите навеки из Болгарии; князь Святослав с воями своими тоже согласен уйти за Дунай. Если же ромеи не покинут Болгарии, не дадут дани, не выкупят пленных, то мы пойдем вперед, поставим свои шатры у самого Константинополя и покажем, что мы не жены, не дети, которых можно запугать, а храбрые вой, побеждающие врагов оружием. И пусть тогда ром ей не сетуют, а переселяются в Азию…

Василики не знали, что ответить воеводам князя Святослава. Дали дары воеводам и князьям – золото и паволоки – и вернулись в свой стан.

Вечером они явились снова перед станом князя Святослава. На сей раз они везли с собой другие дары – меч и щит императора Иоанна.

– Быть по сему! – сказал князь Святослав. – Заключим мир!

Феофано своего добилась: для беседы с нею в Софию прибыл император Иоанн. Он явился не один, а с проэдром Василием. К собору они подошли поздно вечером через сад Большого дворца, где их никто не мог увидеть, и приблизились к северным воротам. Этериоты расступились перед ними…

Служителям храма, видимо, было известно, что кто-то придет из Большого дворца, и службу в этот вечер не правили. Софийский собор высился среди площади, темный, огромный, точно гора. Темно было и внутри собора, куда зашли император и проэдр. Кое-где ровным пламенем горели свечи, но казалось, что они не излучают света.

Император и проэдр, вступив в собор, быстро шли по каменному полу, за ними шагали этериоты. В соборе было пусто, эхо шагов звучало в темных переходах, билось в конхах, повторялось в высоких куполах, наполняло весь собор.

Проэдр еще в детские свои годы пел в хоре мальчиков с девичьими голосами и знал в совершенстве все закоулки этого огромного храма. Он уверенно шел вперед и только на мгновение остановился у двери перед лестницей, которая вела в кати-хумений. Там, при свете нескольких свечей, стояли, скрестив копья, два великана-этериота. Увидав императора и проэдра, они мгновенно расступились. Проэдр первый ступил на мало-освещенные ступени, следом тяжело поднялся император, за ним – этериоты. У покоев катихумения проэдр остановился и дал дорогу императору, этериоты остались с проэдром.