Семен Скляренко - Святослав

Император Иоанн стал на пороге. Феофано ждала его в ярко освещенном многими свечами уголке. Пользуясь тем, что в покоях была ризница василисс, она нарядилась, как надлежало августе. На ней была яркая, сиреневого цвета туника, на плечах красное корзно, на шее и высокой груди сверкали золото и камни, только на голове не было диадемы.

И что говорить: даже здесь, в мрачном катихумении, среди пыли и плесени, ее стройный, словно выточенный из мрамора стан, упругая грудь, страстные губы, темные, блестящие глаза – все было пленительно прекрасно.

Но любовник Феофано, ныне император Иоанн, увидав ее, не пошел вперед. Это, казалось, был уже не тот Иоанн, которого она знала: те же глаза, в которые она смотрела когда-то, – и не те, те же губы, которые ее целовали, – и не те.

Феофано невольно коснулась рукой своей груди – неужели за это короткое время она так изменилась, неужели она не прежняя Феофано, перед которой трепетали, при виде которой сходили с ума? Все, и Иоанн в том числе.

– Иоанн! – вырвалось у нее горячо, страстно, маняще.

Что– то похожее на улыбку появилось на его лице. Он пошел вперед и, как усталый человек, тяжело опустился в кресло недалеко от Феофано.

– Неужели все это правда? – зашептала она и подошла к нему ближе. – Я так тебя любила, ты тоже клялся мне в любви. Подумай только, что смогла свершить наша любовь? Ты -император! Приветствую, поздравляю тебя! Но неужели ты забыл меня, Иоанн?

– Ты очень упряма, – начал он, – если заставила прийти к еебе василевса ромеев.

Феофано пыталась шутить:

– Если меня не пускают к императору, пусть он придет ко мне.

– Хорошо, – и он пренебрежительно махнул рукой, – ты звала меня, я пришел. Чего же ты хочешь от меня, Феофано?.

– Меня удивляет, – вспыхнула она, – как можешь ты об этом спрашивать? Неужели ты не понимаешь, чего я хочу?

– Чего ты хочешь, я понимаю. Но почему ты, Феофано, очутилась здесь, в этом катихумении? Почему ты не на Про-те?

– А как я могла там оставаться? – быстро заговорила она. -Я думала, что ты выслал меня на Прот потому, что этого требовал патриарх, и тогда не винила тебя. Но сейчас патриарха Нолиевкта уже нет,…

– Скажи лучше, Феофане, кто тебе помог бежать с Прота? -ирервал ее император.

Притворившись растерянной, она, взвешивая каждое слово и стараясь угадать намерения Иоанна, ответила:

– Того, кто помог мне бежать, уже нет.

– Кто же он?

Феофано, снова задумавшись на мгновение, ответила:

– Этериот Вард, брат Льва Валента.

Император усмехнулся, – конечно, он знал уже все о Варде Валенте.

– Мне очень жаль Барда, – сказал император. – Я повелел казнить тех, кто перерезал веревки лестницы, по которой он спускался.

– Ты всегда был справедлив, Иоанн, – сказала Феофано и тоже улыбнулась. – Вард Валент и в самом деле достоин того, чтобы наказать виновных в его смерти.

– Но ты не сказала, кто был за ним.

– Я не знаю, Иоанн. На скедии, которая ждала меня внизу, были неизвестные мне гребцы. Ночью мы плыли по морю, а утром я высадилась в Золотом Роге.

– И тебе неизвестно, кто послал Варда и гребцов? -Нет!

Иоанн долго молчал, а потом промолвил:

– Ты упорна и сильна, Феофано. Что ж, если так, я скажу тебе…

Он оглянулся, взглянул на закрытую дверь катихумения и прошептал:

– Варда Валента послал я…

– Ты послал Варда?

– А почему это тебя удивляет? Я знал все и послал Варда к тебе.

Феофано пристально посмотрела в глаза Иоанна, желая угадать: правду ли он сказал? А если правду, то с какой целью? Но на этом спокойном и, как ей казалось, довольном лице не шевельнулась ни одна черточка. И тогда Феофано очень медленно произнесла:

– Сейчас ты такой, каким был, – умный, настойчивый. Что ж, если ты начал говорить правду, скажу и я. Конечно, я знала, – продолжала Феофано, глядя ему прямо в глаза, – что ты послал Варда. Он сам говорил мне об этом, а в последний раз сказал, что бежать с Прота повелеваешь ты.

Император хорошо знал Барда Валента. Феофано еще чувствовала на своей щеке поцелуй этериота. Обоим казалось, что Вард стоит рядом в этом большом темном соборе. Но они его не боялись – Вард был мертв.

– Верно, – сказал император, – это я велел Варду устроить твой побег с Прота, это я… через наших друзей велел ему привезти тебя. Но почему ты не пошла в Константинополе туда, куда сказал Вард?

И тогда Феофано поняла – Иоанн не знает, кто послал к ней Варда. Он не знает, кто вырвал ее с Прота, и хочет выведать, кто ее друзья, потому что это его враги.

– Что мои друзья без тебя? – грустно промолвила Феофано. -Я хотела говорить не с ними, а с тобой.

– Да. – Иоанн понял, что ничего не узнает от Феофано. – Увы, когда я посылал к тебе Варда, нам было о чем поговорить. Но Вард задержался, и когда ты прибыла, во Фракии был Святослав. Ты опоздала, Феофано.

Она долго молчала и смотрела – не на Иоанна, а на лики святых, которые, казалось, как живые, стояли вдоль стен и слушали их беседу.

– Иоанн, – внезапно повернувшись к императору, сказала она, – я все понимаю, кроме одного: как мог ты – ведь я тебя хорошо знаю – взять себе в жены Феодору?

– Узнаю тебя, Феофано, – он улыбнулся. – Однако отвечу. Хочешь правду – скажу и ее. Я взял Феодору потому, что любил Феофано.

– Спасибо! – Она громко рассмеялась. – Любил… что ж, спасибо за такую правду.

– Ты смеешься? – сурово промолвил он. – Не смейся, я очень любил и сейчас люблю тебя, Феофано…

Она протянула вперед руки.

– Ты любил и любишь? Что же это, Иоанн, – она указала на катихумений, в темную пустоту собора, которая скрывалась за галереями, – что это, сон?

Иоанн, глядя в черную бездну собора, продолжал:

– Нет, ото не сон… То, что нас окружает, и мы сами – это не сон, хотя порой и напоминает его. Большой дворец, Буко-леон, та ночь – нет, не сон… Ты была василиссой, я – лишь полководцем. Но тогда мы были вместе, в наших руках была страшная сила, мы хотели убрать с пути Никифора – и убили его! Разве это сон?

– Нет, – согласилась Феофано.

– Сейчас, – продолжал Цимисхий, – собор, ты и я, но… мы уже не вместе. Ты – беглянка с Прота, я – василевс, и все – люди, обстоятельства – все сложилось так, что я остался один. -Феофано казалось, что он говорит правду. – Была Феофано -я вынужден был выслать ее на Прот, был проэдр Василий – но и ему я больше не верю; со всех сторон меня окружает раздраженный и безжалостный Константинополь, вокруг – сенат и синклит, теперь – Святослав, болгары, угры, Азия, Египет, весь мир, и все враги и враги.

– Но почему ты не говоришь обо мне, своей Феофано? Он словно проснулся.

– Я не говорю о тебе? О нет, я все время только и говорю о тебе… Я мечтал о тебе, ждал, когда умрет Полиевкт…

– И не дождался меня?

– Я тебя ждал, а тем временем Святослав очутился во Фракии, в Азии поднял мятеж Лев Фока и еще несколько родственников Никифора, а здесь, в Константинополе, на гробнице Никифора пишут, что убила его ты…