Семен Скляренко - Святослав

– Ты можешь вернуться в Херсонес, к своему отцу – проте-вону.

– А разве Херсонес не империя?! – с отчаянием крикнул Калокир.

Князь Святослав окинул взглядом костлявого, высокого Калокира и почувствовал к нему отвращение. Сейчас, впервые за все время их знакомства, князь поверил ему так, как верят убийце, сознавшемуся в своем злодеянии, как верят вору, который открылся в краже.

Ибо с кем сравнить предателя, который покинул в великой беде свой народ, пошел на хлеба к врагу своего народа, потом изменил и тем, кто давал ему этот хлеб, и переметнулся к врагу врагов, помышляя о том, когда и как обмануть и его?! Калокир на сей раз говорил правду: ему не было места в Константинополе, император Иоанн разыщет его и в Херсонесе. Поздно возвращаться и в Армению, к родным когда-то людям! Такова судьба предателя.

– Князь Святослав! – умоляюще промолвил Калокир. – Не гони хоть ты меня, ведь я тебе не изменял, оставался твоим другом.

Другом?! Если бы Калокир знал, как оскорбило князя Святослава сказанное им слово. О, князь любил и уважал друзей так же, как ненавидел врагов, но разве может быть ему другом предатель?

– Не обижайся на меня, – словно угадывая его мысли, сказал Калокир, – я тебе еще очень пригожусь. Ты станешь на Дунае, потом поедешь на Русь, а в будущем придется тебе еще много беседовать с императорами. Если я не пригожусь тебе как друг, то буду свидетелем во вражде с ними.

Князь Святослав задумался. Он знает цену василику! Калокир уже не скрывается от него, да и что может, казалось бы, скрывать разоблаченный предатель? Он говорит правду, прогнать предателя легко, а может, лучше оставить его на страх другим?

– Добро! – усмехнувшись, промолвил князь. – Не скрываю: после всего, что случилось, василик императора не может быть другом русского князя. Но сын протевона может, как и прочие, идти вместе с воями.

В тот же день, к вечеру, Калокир смиренно вошел в шатер князя Улеба – помолиться Христу.

В Преславе князя Святослава встретил кесарь Борис. Видно было, что он вместе со своими болярами ждал киевского князя: Борис встретил Святослава далеко от города, на первом перевале.

В Золотой палате болгарских каганов, куда собрались все боляре, именитые боилы и кметы, кесарь Борис сказал:

– Я, по милости твоей, кесарь, от боляр, боилов и всех, иже суть под моей рукой, челом тебе бью, великий князь Святослав, и благодарю за то, что заступился с воями своими за обиженных болгар, а сам заключил с императорами почетный мир…

– Не для себя заключил я мир, – ответил Святослав, – но и ради Болгарии, хочу, чтобы была любовь меж нами, дондеже светит солнце. А будет существовать любовь – не страшны нам никакие императоры.

– Неужели император ромеев посмеет нарушить с тобой мир? – искренне удивился кесарь Борис.

– Если бы я стоял под стенами Константинополя, император Иоанн не нарушил бы мира, – ответил Святослав. – Я сделал, что мог, мы условились с императором, что он покинет Болгарию и уйдет в Константинополь, я оставляю Планину и отойду к Дунаю…

– Трудные времена наступают для Болгарии, – испуганно произнес кесарь Борис. – На западе у нас неспокойно, придется вести борьбу с комитопулами Шишманами, здесь – великая разруха, ты станешь далеко, на Дунае, а потом уйдешь на Русь.

– Так, – сказал князь Святослав, – вой мои рвутся на Русь, там хотят быть, я тоже хочу в Киев-град. Но боюсь за Болгарию, за ее людей и потому стану на Дунае. К тому же близка и осень, кесарь, поздно уже плыть по морю. А чтобы было спокойно на Планине и в горах, безопасно в Преславе, оставлю свой полк и воеводу…

– Воля твоя, – тихо промолвил кесарь Борис. – Знаю, как тяжко тебе, и не хотел бы тебя утруждать, княже. Коли так болеешь за нас, оставь полк в ПресЛаве. Но кто будет тут твоим воеводой?

– Воеводой останется Свенельд, первый мой муж.

– О, про воеводу Свенельда мы слыхали! – сказал кесарь Борис. ~ За такого воеводу спасибо тебе, княже…

После беседы кесарь Борис дал в честь князя обед. Ожил дворец болгарских каганов, засверкал огнями. Князь Святослав сидел рядом с кесарем и* его женой – василиссой, дальше, за богато накрытыми столами, – боляре, боилы, кметы. Они ели, пили и оживленно беседовали между собой.

А за завесами, как это делалось в Константинополе, стоял хор преславского собора, боляре заводили:

Многая лета великому князю Руси… И хор пел:

Многая лета… Многая лета… Многая лета… Боилы кричали:

Многая лета кесарю Борису… И снова:

Многая лета… Многая лета… Многая лета!

Так, в песнопениях и славословиях, и опять в песнопениях, прошла добрая половина ночи…

Князь Святослав возвращался из Преславы в свой стан, расположенный в гор'ах, поздно. Ночь была темная, кони шли сторожко, руки воев лежали на крыжах мечей.

Где– то далеко в горах бушевала гроза. Раскаты грома не доносились сюда, к Преславе. Только время от времени на южной, очень темной, половине неба пробегали, точно гигантские огромные змеи, молнии. И тогда на краткий миг становилось светло, были видны скалы, деревья, нависшие над пропастью, узкая тропа, по которой ехали всадники, каждый камешек, каждая былинка. Но после вспышки надолго наступал полный мрак, даже звуки становились глуше. Казалось, всадники едут по дну моря.

Князь Святослав думал о сварожичах, которые в такую ночь сходят с неба, тайком носятся над землей, нацеливаются и пускают Перуновы стрелы – вечный огонь, пробивающий скалы, сжигающий деревья, нивы, разящий людей…

А разве не то же самое делается на земле? Небо и земля -как они похожи! Среди брани и труда живут люди, враждуют и мирятся между собой. Если труд – то труд, если брань – то брань – так, казалось Святославу, и должны жить люди. Не осуждал он честной брани, когда люди с глазу на глаз сходились в поле, чтобы мечом и копьем разрешить свою распрю.

Но всю свою жизнь князь Святослав осуждал тех, которые тайно, как тати в ночи, подкрадывались к врагу, которые не шли честно на распрю и брань, а заходили со спины, как эти сварожичи, которые по ночам блуждают над утомленной, покрытой мраком землей и, когда все спят, кидают стрелы Перуна.

И еще знал князь Святослав, что он долго и с великим трудом идет своей дорогой, старается разрешить несогласия с императорами и кесарями честно, в бою. Но не все они так же честно отбиваются от его меча, а действуют коварством, ложью.

Ложь и коварство трудно распознать. Где-то близко от князя ходит ложь, кто-то рядом с князем носит у сердца отравленную стрелу. Но кто же среди людей на земле его друг, а кто враг?

Князь Святослав вдруг остановил коня. Сдержала коней и его дружина. Все молчали. Все думали, что князь что-то услышал или заметил, никто не шевелился.