Семен Скляренко - Святослав

И тому, кто проходил через Золотую палату, особенно в вечерние часы, когда лучи солнца изменчиво играли на стенах, казалось, что за этими шлемами сквозь щели забрал светятся глаза, что броня эта еще не остыла от тепла человеческих сердец.

В палате было несколько дверей – справа и слева, они вели в светлицы княгини и княжичей, а в стене за помостом – в опочивальню княгини и ее покои. Там, за ними, хотя не все знали об атом, находилась еще одна, черная лестница, по которой можно было пройти в трапезную, выйти во двор, спуститься в сени. Но по этой лестнице ходили только княгиня и ее сыновья.

Княгиня Ольга не сказала Ярине правду. Пятно от красного вина на скатерти в трапезной очень встревожило ее. «Это, -думала она, – недобрый знак, знамение. Если так начинается день, не будет добра и дальше».

Княгиня не ошиблась. Когда они выходили из трапезной, воевода Свенельд, неслышно ступавший вслед за нею по ее левую руку, успел сказать:

– Недобрые вести с поля, княгиня!

– А что, воевода?

– Печенеги прорвались за Нежатою Нивою, дошли до самого Любеча, сотворили великое зло.

– Куда же смотрела стража поля?

– Князь Оскол тут, сам скажет.

Княгиня Ольга замедлила шаги – из сеней долетал шум, там люди ожидали княгиню.

– Опять же воротились купцы наши от Саркела, – успел еще сказать Свенельд, – пограбили их там, двоих убили, а По-луяра ослепили.

А в сенях уже разросся шум, перед княгиней, которая вышла из темного перехода и стоит, освещенная множеством огней, на пороге, низко склоняются воеводы и бояре, до самой земли гнутся тиуны.

– Здрава будь, княгиня!

– Многие лета, княгиня!

Она сурово обводит глазами толпу, смотрит на длиннобородых, вооруженных высокими посохами мужей нарочитых, у которых на темных опашнях висит по две-три золотые гривны; на воевод – поглаживая длинные усы, они держат правые руки на золотых яблоках своих мечей; на старших и младших бояр – они склонились так низко, что не видно их лиц.

– Здравы будьте, воеводы, бояре, мужи! – отвечает княгиня Ольга и, сделав Свенельду знак рукой, начинает подниматься по лестнице.

За нею идут сыновья Святослав и Улеб, воевода Свенельд, тысяцкий полевой стражи Прись, князь черниговский, Ос-кол, мужи нарочитые и ларник Переног.

Все они, громко топая, вслед за княгиней Ольгой поднимаются по лестнице в Людную палату. В этой просторной палате потолок подпирают тесаные дубовые столбы, двери и окна раскрыты, через них долетает свежий ветер с Днепра. Небо там еще темное, на нем горят яркие звезды, выше всех пылает, как камень-самоцвет, денница.

Княгиня Ольга садится в кресло. По сторонам от нее горят два светильника. Ветер с Днепра колышет огни, изменчивые отсветы блуждают по палате. Бояре, воеводы и тиуны уже успели войти, стоят полукругом у стен, и княгиня видит их длиннобородые лица, пронзительные взгляды, цепкие, опущенные, кажется, почти до полу руки. Позади кресла княгини занимают свои места мужи нарочитые и сыновья Святослав и Улеб.

– Слышали вы, бояре и мужи, – начинает княгиня, – говорят, печенеги появились в поле?

– Слыхали. В земле Северской и Переяславской, – раздаются тревожные голоса.

– А где князь черниговский Оскол?

– Я тут, княгиня!

– Подойди ближе…

Князь Оскол выходит вперед и останавливается против княгини. Это не старый еще человек, племянник князя Игоря по сестре Горыне, – ее мужу, Ратомиру, князь Игорь и подарил Чернигов.

Только не похож Оскол на своего отца, который верно служил Киевскому столу, не однажды ходил с князем Игорем на рать и погиб, защищая его на земле Древлянской.

Смотрит княгиня Ольга на Оскола и думает: богат, очень богат князь черниговский, кто знает, у кого больше золота, серебра и всяких сокровищ – у нее на Горе или у него в Чернигове, и не кто– нибудь, а сама княгиня Ольга виновата, что стал таким князь Оскол. Ведь это она, уставляя Русскую землю и задавая погостам уроки, подарила князю Осколу лучшие земли за Черниговом, леса над Десною, пахотные угодья вдоль рек. Думала: богаче будет князь черниговский -сильнее станет стол Киевский.

Вот и ошиблась княгиня. Алчная душа у князя Оскола, не может он насытить свою жадность, загребает золото, серебро, захватывает бобровые гоны, перевесища.

А вот земли Русской не бережет князь Оскол. Сидит в детинце на Черных горах, держит великую дружину, знает, что никто не подступит и не возьмет его там. Да и кому мешают Чернигов и вся Северская земля? Не на Чернигов, а на Киев метят враги: по одну сторону от Оскола сидят древляне, они только и думают, как бы отколоться от Киевского стола, по другую – вятичи, они и поныне не признают главенства Киева.

А на восток от Чернигова – дикое поле, печенеги. Снимет князь Оскол свою стражу по Сейму – вот и открыт печенегам путь на Киев.

Не только черниговский Оскол таков. Три дня назад был в Киеве князь переяславский Добыслав, жаловался, что налетают и налетают печенеги на его землю, просил подмоги и по-жалованья для себя, воевод, бояр, волостелинов. И княгиня Ольга вынуждена была дать пожалованье над Альтой.

– Князь Оскол, – сурово произносит княгиня, – почему не сдержал печенегов на Сейме? Ведь прошли они через всю Се-верскую землю, были под Любечем и Остром, могли добраться и до Киева.

– Матушка княгиня, – медленно, тихо отвечает Оскол, – налетели печенеги с поля внезапно, не сами шли, словно сила какая их несла – щиты хозарские, мечи грецкие, – могу ли я один против Византии, хозар и печенегов стоять?

– Против Византии и хозар стоит Киев, ты стереги в поле печенега.

– Матушка княгиня, – обиженно говорит Оскол, – поле Широко, Сейм глубок, стража стоит на горе, печенег крадется оврагами…

– Так поставь стражу, чтобы печенег не прошел ни горой, ни оврагами, плечом к плечу ставь. Не только меня северян охраняешь.

– Кого поставлю, матушка княгиня?! Тяжко ратают люди в Чернигове, Любече, Остре…

– А ты дай земли людям по Сейму. И над Десною и Днепром дай, пускай каждый себя охраняет…

– Нет у меня вольной земли по Сейму, Десне и Днепру. То твоя земля, княгиня.

Княгиня Ольга посмотрела на мужей и бояр, взглянула на широко открытые двери палаты. Там, за Днепром, под самым небосклоном, словно кто то провел раскаленным железом, после чего остался огненный след – розовая полоска; она стала шириться и расти, а от нее, словно колосья, во все стороны потянулись светлые лучи.

– Что скажем, мужи и бояре? – спросила княгиня.

– Дадим земли князю Осколу, – зазвучали хриплые голоса. – Пусть защищает Русскую землю.

– Согласны?

– Согласны.

Тогда княгиня Ольга велела ларнику Переногу, который сидел неподалеку от нее у стены, где горела свеча, и держал перед собою кожаный свиток и перо: