Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– А может, к кому другому? Меня не Маша– ней зовут, а Марьей Николаевной, – не поняла женщина.

– К тебе, – повторил Хисматулла. – Не скажешь, где Михаил-агай, почему не пришел сюда? Заболел?

– А тебе зачем? – недоверчиво спросила женщина.

– Он мне хлеб давал, отдать надо, – все больше путаясь, заговорил Хисматулла. – В гости звал, я вчера не зашел…

– Вот и зайди сегодня! – с вызовом сказала Маша. – Я ему не жена, чтоб по пятам бегать, не знаю, где он, и знать не желаю! Много вас тут…

– Эге, ты, никак, ума набралась? – ехидно спросил из угла ровняльщик,

– Набралась или нет – дело мое! – обернулась к нему Маша. – Не тебе судить, что у меня в середке происходит, мышиная ты душа! – Она с сердцем плюнула и отвернулась к стене. Хисматулла смущенно отошел.

Уже ночью, когда работа кончилась и он подходил к своему бараку, кто-то вдруг сзади тронул его за рукав. Хисматулла испуганно обернулся.

– Не бойся, это я, – сказала Маша, улыбаясь. – Ты к Михаилу зайти хочешь? Не ходи пока, подожди, а то еще и тебе от его беды пере падет!

– У него беда какая? – встревожился Хисматулла

– Донесли на него, вот что! Может, наш ровняльщик, а может, еще какая поганка нашлась, не знаю В контору его сегодня вызвали, а что там дальше было – тоже не знаю, узнаю – скажу. А пока не ходи и от ровняльщика нашего по дальше держись, а то уши у него чересчур длинные, понял, паренек?

Хисматулла кивнул головой. Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю Михаил так и не появился, Маша не подходила к парню, и скоро он стал забывать о странном русском агае, привык к своей работе, и она уже не казалась ему такой невыносимой, как в первый день. Мысль о Михаиле мелькнула еще раз только тогда, когда он получил первую получку, но, как только Хисматулла вышел из конторы, его окружила толпа подвыпивших старателей, среди которых был и Василий Заметив напарника, Василий протолкался вперед и, вытянув шею из расстегнутого ворота рубахи, спросил:

– Эй, паря, скажи, ты кто?

– Как кто? – не понимай, переспросил Хисматулла.

– Мужик ты или баба, я тебя спрашиваю? – Василий подмигнул дружкам и рассмеялся – Ну, чего молчишь? Ой, глядите, покраснел, как невеста!

– Чего лезешь? – чуть не со слезами сказал Хисматулла – Я тебя не трогаю, и ты меня не тронь! Чего ты ко мне пристал?

– А то и пристал, что не знаю до сих пор, кто ты есть – мужик или баба! —глумился Василий, откидывая со лба потный смоляной чуб и заливисто хохоча. – Не видать что-то, чтоб ты мужик был, хоть и штаны надел, а?

– Это как? – растерялся Хисматулла.

– А так! Водку пьешь? Нет! – Василий торжествующе протянул вперед пятерню и загнул грязный, заскорузлый палец. – Табак куришь? Нет! Может, с девками гуляешь? Так тоже нет! В-четвертых, заработанное в кулаке держишь! Да в придачу краснеешь, как девка! – Василий загнул последний палец и поднял кулак, как бы показывая всем неоспоримое доказательство своей правоты. – Какой же ты после этого мужик? Тьфу, срам один!

– В одном бараке живем, а прячешься, – под хватил кто-то.

– Ну тебя, пусти! – рванулся из кольца Хисматулла.

– Шалишь, дружище, у нас и закон ведь та кой есть – Василий положил руку на плечо пар ню, и его серые, стального цвета глаза впились в Хисматуллу, – Поступил на работу, получил первую получку – с товарищами поделись, а то и бог тебя за такую жадность накажет, даже и твой аллах накажет, не то что наш! – Василий звонко щелкнул себя по горлу, выпустив плечо Хисматуллы. – Пей, гуляй и нас не забывай, понял, паря?!

– Да что ты на него набросился? – вдруг продвинулся вперед дружок Василия. Он обнял Хисматуллу за плечи и тихонько повел его, подталкивая в сторону приискового кабака. – Что он, маленький, рабочих законов не понимает? Да он нам сейчас всем докажет, какой он мужик, он тебе еще за эту «бабу» такую сдачу даст!..

Поняв, в чем дело, Хисматулла стал вырываться, но руки того, кто его держал, только крепче сжались у него на плечах, давили его к земле.

– Да чего ты петушишься? – добродушно за метил дружок Василия. – Думаешь, мы у тебя деньги отнимем? Ни-ни, я ж тебя угостить веду, за свой счет! Думаешь, я не понимаю, что тебе деньги нужны? – Он вдруг выпустил парня и встал перед ним, улыбаясь, с видом и удивленным и одновременно обиженным. – Ну, если ты, конечно, такой недотрога, тогда иди! Только я ж к тебе по-доброму, по-товарищески, за свой счет!..

Хисматулла в нерешительности остановился.

– Да что ты его уговариваешь? – сердито махнув рукой, крикнул Василий. – Разве он хорошие слова понимает? Одно слово – баба!

– Не надо так, – с укоризной сказал его приятель. – Паренек-то хороший, я вижу, ему только денег жалко… Да ты не бойся, – обернулся он к Хисматулле. – Я ж сказал, за мой счет! – Он улыбнулся и вопросительно поднял глаза. – Идем?

– Ну пошли, – с неохотой отозвался Хисматулла.

В кабаке было дымно и шумно, на непокрытых деревянных столах красными пятнами рдело пролитое вино, под лавкой уже кто-то валялся, звенели стаканы и кружки, и, стараясь обратить на себя внимание остальных, мычал что-то, стоя на лавке и шатаясь, мужичонка в распахнутой телогрейке, с окладистой черной бородой.

Василий, бодаясь, как корова, прошел сквозь толпу к дальнему углу и, сбросив под лавку спавшего, навалясь на стол, старателя, обернулся к дружкам:

– Милости прошу к нашему шалашу!

Чуть только уселись вокруг стола, как подошел хозяин, – рыхлый, с бледным, гладко выбритым лицом.

– Чего тебе, Вася? – без улыбки спросил он.

– Водка есть? Ну, тогда четверть!

Скоро хозяин принес еще две четверти, и Хисматулла почувствовал, что быстро пьянеет. Он хотел было отказаться от очередного стакана, но все зашумели: «Пей! Пей!» – и он выпил.

Кабак гудел, дым клубами поднимался к потолку и растекался по темным некрашеным доскам. Хисматулла подпер голову кулаками. Дружок Василия ткнул его в бок:

– Тебя как зовут-то? А то пьем, пьем, живем вместе, а имени твоего так и не знаю!..

– Хисматулла меня зовут…

– Чего грустишь, Сматула? Неужели с та кой капли опьянел? Или зазнобу какую вспомнил?

– А что это такое? – удивился Хисматулла.

– Зазноба? Да девушка, ну любимая, как там по-вашему?

– Вспомнил, – признался Хисматулла и опустил голову.

– Хорошая девушка, красивая?

– Какая разница, если ее бай в жены взял!.. – Хисматула стукнул кулаком по столу, и стоявший рядом стакан подпрыгнул и зазвенел.

– Вот так так! – свистнул собеседник. – Как же ты баю свою девушку отдал?

Хисматулла встал и сжал, кулаки.

– Захочу – и назад возьму! – с вызовом глядя кругом, крикнул он. – Прямо сейчас пойду и заберу, а Хажисултана зарежу, видит аллах, зарежу?

– Да сядь, выпьем лучше! Водка, она любое горе глушит! – придвинулся поближе дружок Василия. – Плюнь на все, что тебе баб не хватает? Да я тебе такую отыщу, закачаешься! У тебя деньги-то остались еще? Возьми-ка тогда чет верть, да не бойся, я с тобой расплачусь!