Франтишек Кубка - Избранное

Королева и впрямь шесть недель очищения не блюла, высмеяв эти глупости, и в храм не ходила. Зато повелела комедиантам, что за ней притащились из Англии, разыграть в покоях замка для нее и английских фрейлин срамную комедию в масках, с ослом и голой феей. И так она над этими непристойностями смеялась, что из ее зеленых глаз текли слезы, а руки перебирали длинные волосы пажа. Паж этот целыми днями от нее ни на шаг. А может, и ночами тоже, потому как пан король снарядился в дорогу и отправился в Моравию, Силезию и в Лужицу, Верхнюю и Нижнюю.

Известия о том вояже уже дошли до Праги. Наряжается король французом, вертится, дарит улыбки и корчит рожи со всяким, будь то хоть пан, хоть земан, хоть священник или крестьянин из новообращенных. Промямлит пяток чешских слов и любому бродяге, стоит тому перед ним снять шляпу, подает руку. А в Брно и Вроцлаве щеголял он с таким бриллиантом на груди, каких в наших краях и во времена Рудольфа II не видывали. Мораване подарили ему Кромержиж, отобрав его у кардинала Дитрихштейна, а королеве — Хропынь, откуда родом этот ее красавчик паж.

Денег на это путешествие угробили столько, что превратилась эта поездка короля через моравские, силезские и лужицкие земли в самое что ни на есть триумфальное шествие. Сам папа на пасху и то не ездит по Риму с такой пышностью. Католики везде попрятались, зато уж тем, кто с королем и Скультетусом одной веры, — то-то был праздник! А этот самый Абрахам Шульц наконец-то, особливо в Силезии, откуда в свое время удрал в Неметчину, наговорился всласть, растолковывая всем и каждому, что вот, мол, какой радости сподобил его господь — вернуться в отчий край с протестантским государем. Можно подумать, будто всю эту музыку затеяли только для того, чтоб какой-то рыжий проповедник смог пожаловать во Вроцлав! Но вот о чем пан Скультетус перед силезскими панами и прочим людом в своих немецких проповедях не обмолвился, так это о том, что в то же самое время вторглись в Моравию из Польши казаки, мародерствуя, убивая и насилуя, а в Южную Чехию вступил генерал Бюкуа {64} 64 Бюкуа Шарль Бонавентура де Лонгваль, барон де Во, граф де Бюкуа (Карл Буквой) (1571—1621), один из лучших габсбургских полководцев, главнокомандующий императорскими войсками в Чехии. и под угрозой смерти заставлял всех отречься от Фридриха и вероломных чешских сословий.

Сам же Фридрих, что ни день, шлет депеши своей herzallerliebste, живописуя славные подробности своего похода. Сама же herzallerliebste предпочитает играть с ирландскими барбосами, обезьяной, попугаем и кудрявым Ячменьком, осведомляясь время от времени, прибавляет ли в весе ее очередной черноволосый отпрыск, а потом расхаживает под руку с пажом по Рудольфовой кунсткамере и останавливается только у картин новомодных нидерландских и немецких мастеров, знакомых ей по Гааге и Гейдельбергу. Старинные же картины духовного содержания вроде «Праздника четок», написанной в 1506 году и по велению императора Рудольфа привезенной в Прагу через Альпы из самой Италии, а также прочие благочестивые творения мастера Дюрера обходит с молчанием. Зато восхищается Рубенсом и подобными голыми бесстыдствами. Стоит перед ними, будто хочет сказать этому моравскому юнцу: «Взгляни-ка, вот и я такая же розовая пониже пояса!» Рассматривает мраморы, все больше красавца Илиона и бронзовые статуи Адриана де Фриса {65} 65 Адриан де Фрис (ок. 1560—1626) — нидерландский скульптор и мастер по художественному литью, маньерист. , а еще книги, драгоценности, резьбу, эмали, монеты, часы и камеи, а над диковинами природными, что собрал здесь старый Мизерони {66} 66 Мизерони Дивиш — управляющий дворцовой ювелирной мастерской и хранитель коллекций при императоре Рудольфе II, сын выходца из Италии. , хранитель коллекции, смеется и уверяет, что всех этих двуглавых телят, трехглазых рыб, четвероногих цыплят и русалок надо бы выкинуть в Олений ров Королевского сада. И вообще насмехается над всеми богоявленными чудесами и знамениями. Только раз призадумалась, когда написал ей Фридрих, что проживает в силезских горах некая девица, у которой бывают видения {67} 67 …проживает в силезских горах некая девица, у которой бывают видения… — Вероятно, имеется в виду Кристина Понятовская (1610—1644), дочь польского шляхтича, перебравшегося в Чехию и ставшего священником общины чешских братьев. , и она, как и Христофор Коттер {68} 68 Христофор Коттер (ум. 1647) — немецкий кожевенник; его пророчествам поверил Я. А. Коменский (см. примеч. 161) и перевел их в 1625 г. на чешский язык; в 1629 г. вышла книга «Видения и пророчества Христофора Коттера». из Вроцлава, утверждает, будто бы видела во сне на голове у Фридриха императорскую корону.

— Ишь ты, императрицей захотела стать, — шипели в Праге те, кто жил умом капуцинов и монахинь, — а быть тебе всего-навсего Зимней королевой!

Яков I ответил из Лондона на известие о рождении очередного младенца по-отечески ласково. Обращался к дочери в письме не иначе как «мое дорогое дитя», но вот «королевским величеством» опять не назвал ни разу. И Фридриха, даже по прошествии стольких месяцев, не признал законным повелителем Чехии, ибо хоть Фердинанд и служит антихристу, но все же остается миропомазанным королем чешским, и нет ничего более разрушительного для монархических устоев, нежели распри между священными царствующими особами! Хватит и того, что Нидерландские Генеральные Штаты провозгласили себя всеобщим народным правительством, а свой образ правления — демократией. Зариться на чужую корону — значит подрывать священный принцип помазанников божьих, и если Мария Стюарт {69} 69 Мария Стюарт (1542—1587) — шотландская королева (1542—1567) (фактически с 1561 г.); претендовала на английский престол; ревностная католичка; восстание протестантской знати вынудило ее отречься от трона и бежать в Англию; по приказу английской королевы Елизаветы I была заключена в тюрьму, а затем за участие в ряде католических заговоров предана суду и казнена. , родная мать Якова, из-за распрей за трон лишилась головы, не исключено, что и теперь кое-кто заявит о своем праве отделять королевскую голову от туловища.

Об этих заботах английского Соломона и миротворца написал Елизавете старый лорд Чемберлен, некогда гофмейстер принца Генри, и присовокупил к сему длинную жалобу по поводу испанских притязаний Якова. Тот во что бы то ни стало намерен женить принца Чарльза, еще одного брата Елизаветы, а после смерти Генри — наследника престола — на испанской инфанте, объединив тем самым английское могущество с испанским. Отсюда и эта предупредительность по отношению к Фердинанду, близость которого к испанскому двору всем известна.