Франтишек Кубка - Избранное

На шестом году царствования короля нашего выстроил в Праге роскошный дом и бургундский герцог Фредерик, которого король Карл любил как брата. Дом свой он поставил у самой стены старой Праги и соединил это мощное здание висячей галереей с церквушкой святого Мартина, Строительство и ведение дома доверил он пану Яну Ржебржику из Хоустника.

Этот верный управитель получал от бургундского герцога годовую плату и в придачу две бочки вина из тех, что присылались из Бургундии в дар нашему королю. Приезжая в Прагу, герцог Фредерик жил в своем дому на широкую ногу, и у него в гостях несколько раз побывал сам король и император. Пражане полюбили герцога за веселый нрав, бурно приветствовали его, когда он приезжал, и расставались с ним со слезами на глазах. Ибо на обитателей города расточались не только ласковые герцогские улыбки, — из дома у церкви святого Мартина обильно текло доброе золото, которым герцог оплачивал услуги мясников, пекарей, трактирщиков, шорников, оружейников, портных и сапожников.

Пан Ржебржик из Хоустника благословлял бога за то, что тот некогда внушил королю Карлу мысль посоветовать герцогу взять в управители именно его, бедного рыцаря; правда, усадьба бургундца месяцами пустовала, зато потом там вдруг сразу начинала бить ключом богатая жизнь. Пану Ржебржику нравился герцог и бургундские нравы, — так, к сожалению, некоторые из нас нередко перенимают чужие обычаи, видя в них отсвет далекого мира и ошибочно полагая, будто над тем миром светит иное солнце, нежели над нашим.

А потому он очень обрадовался, когда герцог Фредерик попросил его отдать ему в услужение своего сына. Молодой пан Ян Ржебржик из Хоустника — прелестный юноша благородного нрава. Он был одним из тех, кто уже слушал знаменитых учителей в новой пражской Академии, а в мальчишеские годы служил пажом при дворе; он соединял в себе удаль и изысканную веселость Люксембургов с серьезной рассудительностью последних Пршемысловичей. Молодой пан Ян из Хоустника никогда не видел родного замка в кудрявом южно-чешском краю, ни разу не проехал он на коне по могучим лесам, что разлились темным половодьем вокруг холма, на котором стоял замок его дедов. Не знал он, что даже Рожмберки {237} 237 Рожмберки — богатый чешский феодальный род, владевший почти всей южной Чехией (вымер в начале XVII в.). завидуют этому прекрасному месту, где на скалу, подобно птице-соколу, опустился замок Хоустник. Пан Ян родился и вырос в Праге, потому влекла его не тоска по родному гнезду, но страстное желание познать далекие края.

Пан Ян из Хоустника радостно и нетерпеливо расспрашивал о дне отъезда. И когда осенью того года он уезжал с герцогом Фредериком в Дижон и затем в соседний городок Бон-на-Соне — герцог попеременно живал то там, то тут, — не разлука то была для Яна: он был словно жених, едущий за невестой. Так он был счастлив.

Ах, не за невестой ехал он, а за тяжкой долей! Свадьба-то была, да странная…

Когда Ян привык и освоился при дворе, герцог Фредерик назначил его своим хлеборезом. Исполнял он эту должность с такой легкостью и изяществом, что им восторгались все гости.

Бургундский нрав — радостный и кипучий, характер — открытый, искренний и отличается постоянством, речь — легкая и образная, манеры — нынче сдержанно-изысканные, завтра пылкие; аппетит на славу, страсть к вину — не знающая границ. За пиршественными столами ведут беседы, преувеличивая и привирая; за вином поют старые песни о короле Гунтере {238} 238 Гунтер (Гундагар) (ум. 436), король древней Бургундии с 413 г., пал в битве с гуннами; в германском эпосе выступает под именем Гунтера (в «Песни о Нибелунгах») и Гуннара (в «Эдде»). , после пира долго спят. Женщины в этом краю — полные и румяные, они столь же доблестны в любви, как и за бутылкой вина, а хорошие повара одинаково любимы и женщинами и мужчинами. Бургундцы любят жизнь и свою землю, самое прелестное место которой за богатство и солнечную красоту назвали Золотыми горами. Своим виноградникам, огороженным высокими каменными оградами, они дают звучные и ласковые имена, а праздник сбора винограда здесь подобен вавилонским оргиям.

Прелестный Ян из Хоустника был зван в дома дворян и горожан, причем в особенности городок Бон на извилистой Соне встретил бывшего пажа короля Карла с распростертыми объятиями. Когда собирали виноград в Кло-Сен-Жан, хозяин виноградника, горожанин и бонский староста Рамю-Лоран, представил Яна Ржебржика многочисленным гостям, мужчинам и женщинам; собравшись здесь с утра, гости, смакуя паштеты, приправленные пряностями, сидели до обеда; подавали суп из раков, золотистых фазанов и тушеную говядину с артишоками; затем танцевали до ужина, когда ели душистую свиную колбасу, ветчину и белый хлеб, пили до полуночи, после чего принесли куриный суп, и веселились до утра; тут упившихся стали поливать водой из ведер, а плясавшие потребовали завтрак. Весь день и всю ночь раздавалось пенье, женский визг, не одну девицу лишили чести, и многие жены не устерегли своих мужей. Под перевернутыми столами дремали, обнявшись, парочки, и трудно было понять, где чьи руки-ноги. От безудержного веселья на винограднике Сен-Жан Золотые горы слегка зарделись от стыда, как это бывало каждую осень. А быть может, это были всего лишь сентябрьские зори в прозрачном тумане… Благословен бургундский край; его буйная краса чарует и дурманит.

И случилось так, что герцогского хлебореза, как дорогого гостя, посадили возле жены бургомистра; и оба они до того полюбились друг другу, словно тайный яд отравил им кровь. Они чувствовали: этой ночью они будут вместе или умрут.

В то время как пьяные, шумные гости все больше распалялись от танцев, эти двое сидели за столом смертельно бледные и безмолвные. Прелестного пана из Хоустника била дрожь, и тем же трепетом отвечало ему благоуханное, розовое тело Аполлены, ни в чем не похожей в эти минуты на свою покровительницу, целомудренную мученицу из Александрии. Забыла она, что дома у нее трехлетнее дитя с полуслепой няней, забыла, что она — супруга благородного Рамю-Лорана, друга герцога, — и только не сводила глаз с золотоволосой головы и юного лица чужеземца. Ян не ел, не пил; после полуночи, когда Рамю-Лоран уснул над кубком под сенью красноватой виноградной лозы, он поднялся, взял Аполлену за руку и повел ее по склону виноградника на площадь, где храм и ратуша походили на зубцы, воткнутые в синий полукруг звездного неба. Перед постоялым двором Ян пожатием руки приказал Аполлене ждать, и вскоре вернулся со своим конем, и, обняв за талию, поднял ее и посадил перед собой в седло. Молча мчались они по лунной долине на север вдоль реки Соны, мимо города Дижона, бросив все — службу у князя, мужа и ребенка, дом, покой жизни временной и вечного спасения.