Василий Кукушкин - Избранное

— Пиши, уговаривать с земными поклонами не собираемся, — торопил он, — подписки не дашь — отправляйся прямо из конторы за ворота, на маткины пироги с молитвой.

Правитель канцелярии раскатисто захохотал. Соцкий же, наоборот, подтянулся и заговорил строго официально:

— Мотай, Иван Емельянов, на ус. Жандармский полковник все допытывается, каким путем винтовки из Сестрорецка попали к бунтовщикам в Москву. Не замешаны ли в этом преступном деянии Николай и Василий Емельяновы? Свидеться с полковником желаешь?

«Винтовки для чего лежат в арсенале?» — послышался Ивану тихий голос старшего брата.

Иван вздохнул, макнул перо и на чистом листе вывел:

«Подписка.

Я, Иван Александрович Емельянов, без принуждения, по собственной воле, даю подписку, что обязуюсь быть сознательным рабочим и никогда не давать спуска врагам отечества…»

Взглянув на подписку, правитель канцелярии поморщился: «Ох, уж эти Емельяновы». Зная степень грамотности полицейского, прочитал вслух.

— Не по форме, — сказал Соцкий.

— Моя подписка, все сказано, — возразил Иван, — спуску не давать…

— Насчет врагов сказано верно, — заговорил Соцкий и спохватился: — А кто, по-твоему, враги отечества?

— Известно, кто враги отечества, — уклончиво ответил Иван. — Малого дитятю спроси.

Вечером на горушке за проходной Ивана встретил Андрей.

— Отобрали подписку?

— По-своему написал, — ответил Иван и усмехнулся. — Обещал не давать потачки врагам отечества.

— Ловко провел, — похвалил Андрей. — У золотопогонников и прислужников свои враги, а у рабочих — свои.

И полгода не прошло — взяли Ивана у проходной. Вскоре арестовали и Василия. Следователь быстро составил обвинение: подстрекали рабочих и солдат к неповиновению законным властям, государю императору, занимались экспроприацией оружия… Ивана заключили в Шлиссельбургскую крепость. Василия — на каторжные работы в Нижнюю Туру. Глухой край, далеко от железной дороги.

Неожиданно в проходной вахтеров заменили дворники. С девятьсот шестого этого не было. Плохой признак. «Опять собираются ввести обыски», — только подумал Николай, как сзади послышался шум, оглянулся: дворник, притиснув Ноговицына к стене, запустил руку в узелок с едой.

На дворе Ноговицын догнал Николая, сказал:

— Дожили, норовил в котелок со щами лапу запустить.

— Бомба почудилась? — съязвил Николай.

— Есть и пострашнее бомбы, — ответил Ноговицын. — Из типографии пропало несколько номеров «Звезды».

По дороге на завод Николай видел, как у фурштата стражников приезжий газетчик открыто продавал «Звезду». Об этом Николай и сказал Ноговицыну.

— Не ту «Звезду», — поправил Ноговицын, — ищут двадцать седьмой и двадцать восьмой номера газеты, — полиция конфисковала. Ищут — с богом. В тех газетах сказано про Сибирь, как на Ленских приисках солдаты стреляли в рабочих.

Страшно было поверить в то, о чем дня два поговаривали в Сестрорецке, — на далекой Лене расстреляли золотоискателей.

— В этих газетах все описано честно, — Ноговицын хлопнул себя по голенищу: — Заходи, дам почитать. Андрей прислал.

Не пришлось Николаю идти в механическую, Ноговицын сам принес оба номера «Звезды».

— Понабежало в мастерскую начальство, читайте.

Заперся Николай в чуланчике, где дворники хранили тряпки, метлы, снял с незастекленного окошечка фанерку. Света было достаточно, прочитал телеграммы. На краю русской земли — на берегах Лены, ее притоков Витима и Олекмы, существует особое государство, царские законы и те меркнут в сравнении с местными порядками, читал Николай. За вывеской «Лензолото» скрывается английская фирма «Лена — Голдфилдс», русский банкир Вышнеградский, небезызвестные Путилов, Ратьков-Рожнов. Крупные пакеты акций у членов императорской фамилии. За два года здесь удваивался каждый вложенный рубль…

— И тут Романовы хапают, — возмутился Николай, смял газету и сразу опомнился: сам не дочитал и товарищам нужно передать.

«В государстве золота 13—14-часовой рабочий день, — читал про себя Николай. — Здесь все — местное управление, полиция, солдаты и то в подчинении директории. На приисках в обращении лензолотовские деньги — боны».

Номера «Звезды» передавали из мастерской в мастерскую. Газеты читали в кладовках, за поленницами.

В мастерских вхолостую крутилась трансмиссия. Обстановка накалялась, все ждали — что-то должно произойти.

Неурочный гудок — кончай работу, выходи на улицу — снял нервное напряжение и нерешительность. Социал-демократы оповестили, что митинг протеста состоится после шествия на Гагарке. Теперь все знали, что делать, как помочь пострадавшим золотоискателям.

Сбили замок на воротах. На ходу строились в колон» ну, на рейке подняли красную косынку. Слышались гневные призывы: «Судить палачей!», «Повесить на фонарном столбе ротмистра Трещенкова!»

В рядах образцовой затянули песню 1905 года:

Революционная песня катилась по Выборгской — центральной улице.

Попрятались городовые, закрылись лавки. В богатых домах опустили шторы на окнах.

Казалось, что мирно закончится демонстрация. Вдруг мальчишка, сидевший на дереве, закричал:

— Стражники! Спасайтесь! Стражники!

На конях с шашками наголо неслись по Выборгской стражники.

Сопротивление бесполезно, напрасно прольется кровь. Отход прикрывали молодые рабочие — прячась за заборами, они осыпали камнями стражников.

Через кладбище Николай пробрался на усадьбу родителей. Закрыв за сыном дверь на засов, Александр Николаевич сказал, чтобы он вымылся и переоделся.

— Пошевеливайся: нагрянут искать зачинщиков — полиция хорошо знает дом Емельяновых на Никольской.

— Пронесет, твой дом в стороне, — возразил Николай, но сменил перепачканные брюки и куртку. Он собрался на митинг. Отец не отпускал.

— Пережди, нарвешься на стражников: раз на рысях с шашками наголо, — получили, значит, приказ рубить головы.

Только Николай привел себя в порядок, как на крыльце послышались шаги.

— Вот и не пронесло, — сказал Александр Николаевич.

А к ним, спасаясь от нагайки стражника, заскочил Ноговицын.

— Не выгоните, у вас пережду, — переводя дух, сказал он.

— Выгоню, — серьезно сказал Александр Николаевич и провел Ноговицына в маленькую комнатку к Николаю.

— Судьба свела, — обрадовался Ноговицын, — собирался в Новые места к тебе зайти, потолковать. Печальное событие… Столько людей палачи уложили. Не можем же мы собраться и ни с чем разойтись. Что-то надо серьезное сказать, потребовать кончить с произволом и беззаконием.