Василий Кукушкин - Избранное

Выждав, пока за сыном закрылась дверь в доме, Надежда Кондратьевна сказала:

— Еды возьми, много ли места в лодке займет кошелка.

— К ночи вернемся, только не жди, ложись, — успокоил Николай и мягко оттолкнул лодку от берега.

Недавние дожди заболотили сход к протоке у дома Шатриных. От нижней ступеньки крыльца до воды лежали на кирпичах широкие доски. У самого края мостков стоял в ожидании Шатрин.

— Заждался, комарье до полусмерти заело, — буркнул он, прыгнув в лодку.

— Долго не смеркалось. Да еще, как назло, приехал к соседям дачник, — оправдывался Николай.

— Паскудный человек этот новый дачник, в воскресенье около моего забора шнырял и вынюхивал, — заговорил почему-то весело Шатрин. — Я мимо погреба — и через лаз на улицу, подкрался сзади, по загривку дал и тряхнул — соломенная шляпа отлетела в протоку. Забудет, где и дом мой стоит.

— Экий болван болваныч, остеречься бы, а он сам на рожон лезет.

Отошли саженей на сто от берега. Николай положил весла на воду. Пора свернуть к ложевым сараям, но на косе в двухэтажном доме светились все окна.

— Давай вернемся, предчувствие у меня плохое, — предложил Шатрин: теперь он сообразил, что его дом взят под наблюдение, — с десяток прикладов есть на складе.

Сердится Николай сейчас на Шатрина: глупость сотворил, выдал себя шпику, теперь переживает. Кто из оружейников не на подозрении у полиции? Страх, что ли, ему в голову ударил? Надя — женщина, за подол ребята трясут, а когда требовалось штаб боевой дружины на квартиру поставить, сама предложила: «У нас безопаснее, в новом доме есть тайник».

— Дойдем до Тарховки — развернемся, — уклончиво ответил Николай.

Когда на берегу показались темные силуэты тарховских дач, Николай бесшумно развернул лодку и поднял весла.

— Умаялся за день в мастерской, твой черед!

Шатрин делал несильные гребки, а лодка шла ходко. Мрачные мысли окончательно покинули Николая. Володьку он знает, как себя помнит, — не неволили, в своем доме устроил склад боевой дружины. Оружие и литературу у него прятали.

Не заметили, как оказались у Сестрорецка. Коса слилась с темнотой воды и неба, только справа, недалеко от Белоострова, буравил ночь костер.

— Дополнительный пост стражники выставили. Ожидают перехода с той стороны, — сказал Николай.

— Умники, костер до неба, — посмеивался Шатрин.

— Костер неглупый человек разложил, — возразил Николай, — унтер-офицер Смирнов, сочувствует большевикам. А может, и не он. Мои братаны Василий и Иван свели знакомство с одним солдатом: брат его родной, обуховец, на каторге. Кто бы там ни был у костра, но он предупреждает: опасно в эту ночь переходить границу.

— Хитро задумано. Огонь на маяке зажигают, чтобы люди не погибали, находили дорогу, — согласился Шатрин. — Пора начинать, первый сон у людей крепкий.

Бесшумно теперь он вел лодку, без всплесков стекала вода с весел.

— Не вижу огонька цигарки, — сказал Шатрин. — Прошлый раз твой дядя так сигналил.

— Условились без огня, — сказал Николай. — С темноты и до света дополнительный пост выставили у ложевых сараев.

— Городового поставили, — Шатрин заколебался, — влопаемся в историю.

— Оставался бы под боком у жены, — буркнул Николай.

Шатрин подвел лодку к ложевым сараям, держась за стену, подтянул ее к среднему отсеку. Николай бесшумно оторвал подгнившую доску, но дыра была мала — не пролезть. Перепутали отсек, — видимо, в следующем сбиты доски.

— Рви и нижнюю, на ладан она дышит, — торопил Шатрин, придерживая лодку у берега. — Прибьет дядька, все будет шито-крыто.

Николай оторвал нижнюю доску. Шатрин первым проник в сарай, скоро вернулся, неся охапку ложей.

— Штук тридцать там, — шептал он, — заберем все, а вдруг они мастером отобраны, хватятся?

— Кучка в проходе? — спросил Николай и уточнил: — У столба.

— Дьявольски темно, по памяти пробирался, по-моему, у столба, мешковиной ложи прикрыты.

— Нам припасены, карауль, моя очередь, я ходы изучил в этом сарае, дядьку навещал.

Шатрин расстелил на дне лодки брезент. Перетаскав все отложенные болванки, они закрыли их мешковиной, сверху бросили мережи, ведра и мокрые поленья.

Разлив спал, ни один огонек не встречал возвращающуюся лодку. Хотя было темно, Николай заметил человека, прятавшегося за сосной у схода к усадьбе Шатрина, шепнул:

— Попали под слежку, завозить к тебе груз опасно, придется искать новый тайник.

— Мой дом еще послужит, — расхрабрился Шатрин, а разглядев человека у сосны, сник. — Веди лодку к своему причалу. — И, не дождавшись, когда она подойдет к берегу, положив на плечо мережу, взял в руку ведро, будто с рыбой, сошел прямо в воду.

Причалив к мосткам, Николай мучительно думал, что делать. Слежка за домом Шатрина, а там тайный склад. Оттуда переправляют в столицу оружие, литературу. Где-то до рассвета нужно припрятать ложевые болванки.

Тяжелые мысли Николая перебил собачий лай, кто-то, запыхавшись, бранясь, мчался к озеру. Затем в темноте послышались грузные шаги, к причалу вышел Шатрин. Он был возбужден и, казалось, доволен тем, что сейчас происходило на озере.

— Купанье ночное устроил, натравил соседского Лиходея, задаст он перцу, — говорил весело Шатрин.

Шатрин предложил ложевые болванки перенести к Поваляеву.

— Неудобно врываться без предупреждения, — засомневался Николай. — Ночь на дворе.

— Стыдись, Тимофей свой, поймет: не от хорошей жизни врываемся, — уговаривал Шатрин. — Инна нам сочувствует, давно ли с твоей Надеждой переносила из Тарховки финский динамит.

Сложив болванки в мешки, они задами выбрались к линии Приморской железной дороги. Дом Поваляевых стоял у самого леса.

На условный стук в окно вышла на крыльцо Инна, сестра Поваляева. Оказалось, Тимофей заночевал у приятеля.

— Обыска ждать? — Инна решила, что мастеровые явились предупредить ее брата.

— Сюда вряд ли нагрянут, а у нас, возможно потрясут матрасы, — сказал Николай.

— В сараи ложевые наведались, а на обратном пути шпик подстерегал, — объяснил Шатрин. — Укрыть мешки до завтра негде.

— Обождите, — попросила Инна, — за ключами схожу, тайник пустой, вчера с Невской заставы у брата связные были.

Спрятав болванки, Николай и Шатрин вернулись к протоке. На озере было тихо.

— Не утоп бы с перепугу шпик. Лиходей — отъявленный озорник, не дай бог, сыск пойдет, — встревожился Николай и послал Шатрина на озеро.

Выбросив мокрые дрова на берег, мережи повесив на колья, Николай разбросал горсти мелкой рыбешки по дну лодки. Шатрин тем временем по берегу протоки вышел к озеру. Спрятавшись за перевернутую лодку, он, тихонько посвистав Лиходея, отвел его на двор к соседу и посадил на цепь.