Борис Камов - Рывок в неведомое

Голиков три месяца находился в отъезде. Захотелось сдать на хранение заплечный мешок и чемодан, где-нибудь поесть и пройтись пешком по городу. Но сначала нужно было закончить дела.

Отыскав свободную пролетку, Аркадий Петрович поставил между облучком и сиденьем вещи, плюхнулся на кожаное сиденье и сказал вознице:

— В штаб ЧОНа.

Возница, бритый мужик лет пятидесяти в буденовке и австрийской шинели, повернулся на облучке и с сомнением посмотрел на седока. Последнее время в столице развелось много аферистов. Они выдавали себя за сотрудников ЧК или за агентов уголовного розыска, нанимали на целый день экипажи, увозили на них «реквизированное» и «арестованных». А честных извозчиков, членов профсоюза, таскали потом по судам — как свидетелей, а то и как соучастников. И возница на всякий случай внимательно оглядел седока.

Он был высок, в папахе, в новой командирской шинели и начищенных сапогах. Командирская сумка, пристегнутая к портупее, легкая шашка с позолоченным эфесом, пистолет в кобуре. Вроде большой начальник. А лицо детское, мальчишеское. Видно, что еще ни разу не брился. Уши слегка оттопырены, будто его часто за них драли. И неизвестно, чему улыбается. Для командира, подумал возница, подозрительно молод, а на уркагана с Мещанских улиц все же не похож. И, продолжая сомневаться, тяжело вздохнув, тронул вожжи.

Голиков же улыбался тому, что он опять в Москве и приехал учиться. Еще служа на Тамбовщине, он узнал из газеты, что в столице открылась Академия Генерального штаба. Аркадий Петрович сразу туда написал. Ему ответили, что в академию будут принимать командиров Красной Армии, которые прослужили не менее двух лет, участвовали в боях и получили рекомендацию от своего командования.

А Голиков к тому моменту провоевал уже почти три года, пройдя путь от адъютанта-порученца до командира полка. Когда бои на Тамбовщине закончились, Аркадий Петрович отпросился на учебу. Командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский подписал ему аттестацию.

В Москве Голиков поселился на Воздвиженке, в общежитии при академии. Первые двое суток он отсыпался. На третьи вышел в город — пройтись, чтобы потом надолго сесть за книги для сдачи вступительных экзаменов.

Возвратясь с прогулки, Аркадий Петрович нашел в дверях записку: «Тов. Голиков, немедленно зайдите в учебную часть». Там ему показали письмо:

РСФСР

Начальнику Академии Генерального штаба

Штаб ЧОН

20 августа 1921

Прошу откомандировать в мое распоряжение числящегося при вверенной Вам Академии бывшего командующего войсками 5-го боевого участка Тамбовской губернии тов. Голикова Аркадия для назначения на соответствующую командную должность.

Начальник штаба Кангелари* [1] Звездочками отмечены подлинные документы.

В тот же вечер Голиков уехал в Башкирию, где, опасались, готовится новый мятеж. Но все обошлось. И вот Аркадий Петрович вернулся в столицу, озабоченный тем, как будет с учебой. Занятия в академии начались, но ему обещали: штаб ЧОНа окажет содействие, чтобы он, Голиков, не потерял год.

Признаться, Голиков здорово устал, однако отдыха не предвиделось.

Отчет о своей работе в Башкирии Аркадий Петрович давно отослал телеграфом и спешил сейчас в штаб ЧОНа Республики, потому что ему твердо по телеграфу же обещали: он получит ходатайство о зачислении в академию вольнослушателем «до сдачи вступительных экзаменов в рабочем порядке». По расчетам Голикова, сегодня всех дел в штабе было на пятнадцать минут.

Вот почему, выскочив из пролетки у знакомого подъезда, он не отпустил извозчика, чтобы тут же ехать в академию.

В гардеробе на первом этаже Голиков оставил шинель и папаху и, позванивая шпорами, поднялся в управление кадров.

Начальник управления был занят, а молодой, с нагловатыми глазками сотрудник сказал, что никакой заготовленной бумаги у него нет, но есть распоряжение: как только появится комполка Голиков, немедля направить его в приемную — Голикова желает видеть командующий войсками ЧОНа Республики товарищ Александров.

Что Александр Константинович Александров теперь командовал всеми войсками ЧОНа, обрадовало Аркадия Петровича.

Минувшей зимой, когда Аркадий Петрович учился в Высшей стрелковой школе (сокращенно ее называли «Выстрел»), Александров приметил его на учениях. Александр Константинович в ту пору заведовал военным отделом ЦК партии. Став через короткое время командующим Орловским военным округом, Александров настоял на досрочном выпуске Голикова и пятидесяти других слушателей и увез их с собой. В Воронеже Александров назначил семнадцатилетнего Голикова командиром 23-го полка, который насчитывал без малого четыре тысячи бойцов.

Аркадий Петрович поднялся в приемную, которая была полна народу. Все стулья были заняты, и несколько человек еще стояли.

— Товарищ, вы записаны? — озабоченно спросил адъютант.

— Нет, — ответил Голиков.

— В таком случае Александр Константинович не сможет вас принять. Вы по какому делу?

— Не знаю. Мне передали, что Александр Константинович желает меня видеть.

— Как ваша фамилия?.. Голиков?! Одну минуточку.

Адъютант скрылся в кабинете, дверь которого молниеносно распахнулась. Стремительно вышел Александров. Все встали. Следом за командующим появились адъютант и прихрамывающий командир с кожаной папкой в руке.

Александров сразу отыскал глазами Голикова, который стоял посреди комнаты, приблизился, обнял, а потом сказал посетителям:

— Товарищи, извините, комполка Голиков прибыл по неотложному делу, — и увел в кабинет. — Как вы, Аркадий, выросли! — заметил Александров, показывая на глубокое кресло и садясь напротив. — Как вам живется?

— Спасибо, хорошо. Приехал поступать в Академию Генштаба.

— Знаю. Я внимательно следил за вашей работой. Читал ваши рапорты. Мне было приятно, когда в разговоре со мной вас похвалил Тухачевский. Он предсказывает вам большое будущее.

Голиков почувствовал, что краснеет.

— Нечего краснеть. Человек вы способный. И о вашем будущем мы позаботимся. А теперь, извините, о деле. Как вы знаете, мы согласились послать вас на учебу. И хотя в этом году прием уже закончен, мы бы сумели договориться с начальником академии, — Александров улыбнулся, — им только что назначен Михаил Николаевич Тухачевский... Но у нас, Аркадий Петрович, к вам большая просьба. В Енисейской губернии не дает житья некий Иван Соловьев. Он величает себя «императором тайги». И не удается с ним справиться. Это, пожалуй, последний очаг гражданской войны в стране. Не согласились бы вы нам помочь?

— А велико ли войско у этого «императора тайги»?