Вячеслав Крашенинников - Лев Майсура

Внизу загудел наккар, резко пропела труба. Сипаи еще раз окинули взором необъятно широкие просторы вокруг двурогой скалы и спустились во двор крепости, где уже поднялась суета. Из каменных бараков торопливо выходили заспанные сипаи. Одни из них ополаскивали лица. Другие разжигали костры, чтобы сварить кашицу из риса или раги. Третьи толпились перед лотками продавцов, которые затемно пришли в крепость с корзинами, полными лепешек, вареного риса и всяческой зелени.

В Савандурге — горной майсурской крепости начался новый день. В распахнутые ворота большими группами входили каменотесы и землекопы из соседних деревень. Они являлись во главе со своими старшинами, с молотками, лопатами и кирками в руках. За ними — кули с тяжелыми мешками на голове. Под присмотром ключника они засыпали в каменные закрома сухое, чуть желтое рисовое зерно. Крестьянки осторожно переливали из кувшинов гхи в небольшие, вырубленные в скале цистерны.

На каменном балконе, привалясь к подушке, сидел бородатый киладар. Перед балконом суетились подрядчики. Выслушав распоряжение инженера-француза, подрядчики отправляли каменотесов на работу — возводить новые казармы.

Савандурга должна быть готовой к возможному нападению с севера — таков был строгий приказ из столицы. Об эту мощную крепость не раз разбивались первые атаки маратхов. Однажды при Хайдаре Али маратхские сардары осаждали Савандургу целых три года, но так и ушли ни с чем.

Многих сипаев ремонтные работы нынче не касались. Они перетряхивали вещевые мешки, свертывали в скатки грубые шерстяные одеяла и точили штыки.

К Джеймсу и Томми подошел плечистый наик:

— Залейте водой баклаги. И у каждого должна быть соль в тряпице...

— Куда пойдем, Сагуна? — спросил Джеймс.

Наик махнул рукой в сторону севера:

— Косов десять отсюда. Опять мутит воду Чингаппа. Мушкеты в порядке?

— В порядке.

— Друг твой пойдет с фургоном для раненых. А ты — с пушкой.

Через час небольшой отряд выступил из ворот крепости и начал спускаться по крутому северному склону. Среди голых камней и редкого чахлого кустарника резвились стаи обезьян.

Склон был крутой и скользкий. Джеймс неожиданно потерял равновесие и, гремя мушкетом и котелком, покатился по каменному откосу. Ему пришлось бы плохо, не подхвати его Сагуна.

— Сними сандалии, — посоветовал наик. — Еще раз упадешь, меня может и не быть рядом...

С замиранием сердца поглядев вниз, Джеймс послушно разулся. В самом деле — босиком легче было держаться на теплом шершавом камне. И идти было легче и безопаснее. Наик спас ему жизнь, а ведь это он конвоировал обоз с ранеными из Беднура...

У подножия гигантского утеса, охраняя подступы к нему, разлились зловонные болота, поросшие непролазным бамбуком и колючим кустарником. Под ногами предательски чавкала и пузырилась топь. Тучами висели комары. Место было нездоровое и страшное...

— Под ноги глядите, — говорил наик сипаям. — Здесь полно змей. Ужалит — и конец.

Наконец, остались позади болота. Комары отстали. В туманной дымке незаметно скрылись пики Савандурги, похожие на зубы страшного дэва.

Через несколько дней отряд подошел к большой деревне, опоясанной глиняной стеной. Под стеной догорали лачуги неприкасаемых. Колодцы были завалены павшими быками. Кругом все истоптано и разорено.

При виде майсурцев и их зеленого знамени на стенах и бастионе над главными воротами появилась сотня молодцов в разноцветных тюрбанах. Они воинственно размахивали мушкетами, копьями и рогатинами. Сверху неслись брань и злобные выкрики:

— Явились, верные собаки Типу!

— Ублюдки! Чтоб всех вас змея ужалила!

— Обойдемся без вашего Типу! У нас свой хозяин есть — Чингаппа. Проваливайте отсюда!

Субедар — командир отряда с безопасного расстояния, чтобы не достала ненароком пуля, закричал:

— Эй, Чингаппа! Сдавайся! Пощажу тогда тебя и твоих людей.

На глиняном бастионе появился дородный человек в белой одежде и отделанном золотом тюрбане — сам Чингаппа.

— Только сунься, субедар! Деревней этой и всей округой исстари правил мой род, а не твой Типу. Плюю на тебя, субедар!

— Гляди, как бы плевок не попал тебе же в глаза! — отозвался субедар. — Сидел бы ты лучше в Мадрасе и не мутил крестьян. Два раза прощал тебя Хайдар Али. Но на этот раз за оскорбление Типу пощады не жди. Слышал?

— Не пугай, субедар! — неслось со стены. Крестьяне за меня. Разакары [139] Разакар — доброволец; иррегулярный наемный солдат. — тоже. За мной Махараштра и сам Нана.

На этом мирные переговоры кончились. Чингаппа и его люди были настроены весьма решительно. Загремели выстрелы, заставив субедара поспешно ретироваться. Майсурские канониры выкатили пушку.

— Попробуй, пока светло, джаван, — сказал Джеймсу Сагуна. — С Чингаппы мигом вся спесь слетит.

Вот где пригодилась наука, которую Джеймс прошел на «Ганнибале»! Быстро и четко, словно на учении, он выдвинул из-за деревянных щитов заряженную пушку, прицелился и выстрелил. Ядро вдребезги разнесло деревянные ворота, но за ними оказалась свежая глинобитная стена. Второе ядро, ударив в стену, мирно скатилось к ее подножию.

Джеймс растерянно смотрел на стену. Что такое! В Беднуре при прямом попадании в стену во все стороны разлетались тысячи осколков. А здесь ядра отскакивали, словно мячи. Глинобитная стена отлично пружинила.

— Не берет! — огорчился Сагуна. — Придется брать деревню штурмом...

Молодцы Чингаппы, высовываясь из-за стены, хохотали и выкрикивали оскорбления. Явился субедар.

— Отставить! — с сердцем приказал он. — Что толку палить в коровье дерьмо...

Целую неделю шла ленивая перестрелка. Субедар чего-то выжидал. Ночами вокруг стен пылали большие костры. В деревне ревел скот. Там то и дело раздавались крики, выстрелы и вопли женщин.

— Чингаппа лютует в деревне, — шептались сипаи. — Не человек, а зверь! Пока стоим, он всех крестьян изведет...

Ночью из-под стены выполз к костру изможденный пожилой крестьянин в рваном дхоти. От него несло запахом нечистот.

— Погибает деревня, братья! — плакал он, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Чингаппа будто с цепи сорвался. Творит бесчинства. Людям и скоту нечего есть. Пропадаем все...

Стоя у костра, субедар и наики молча слушали горестный рассказ крестьянина. Чингаппа нагрянул в деревню с сотней негодяев и перебил стоявший в ней отряд майсурцев во главе с наиком. Губит семьи. Мстит крестьянам за то, что они стали забывать о нем.

— А Чингаппа хвастался, что все крестьяне за него. Врал, значит? — спросил субедар.

— При Хайдаре Али и Типу стало лучше, сахиб. Хоть они и мусульмане, — отвечал крестьянин. — Отец Чингаппы обирал нас дочиста. А последнее время и нам оставалось кое-что. Не жаловались...