Вольдемар Балязин - Посох пилигрима

Ответов на этот вопрос много, но…

886 год

В Константинополе на императорском престоле воцарился Лев VI Мудрый, представитель

Македонской династии. Он пересмотрел законы, воевал с арабами, проиграл в 896 году войну с Болгарией.

До Византийской империи, обретшей при Македонской династии второе дыхание, норманны пока не добирались, но еще в 866 году Царьград осаждала дружина русского князя Аскольда, состоявшая в основном из выходцев из Скандинавии.

В X–XI веках эти воины, называвшиеся в Константинополе верингами, сыграют немаловажную роль в военных и внутриполитических играх Византийской державы.

Веринги во многом были похожи на своих соотечественников, и… историческое время для рыцарства пришло!

Но почему же это явление получило столь широкое распространение на Западе Европы, метавшейся в хаосе внутренних войн и бесконечных ссор, амбиций, вынужденной отражать постоянные набеги с Севера, давление арабов с юга, а не в Юго-Восточной Европе, переживавшей культурное возрождение при следующем после Льва VI Мудрого императоре Константине VII Багрянородном?

Ответ напрашивается сам собой: рыцарство не могло родиться, не могло развиться в роскошном Константинополе. Здесь для него почвы не было.

909 год

Власть на Ближнем Востоке захватили Фатимиды, происходившие от Фатимы, дочери пророка Мухаммеда. Они, как и Аббасиды, отличались веротерпимостью, до правления ал-Хакима.

959 год

Умер Константин VII Багрянородный, оставив сыну и потомкам поучение «Об управлении империей», в которой он дал весьма точную характеристику всем соседним с Византией народам, племенам и государствам, а также рекомендации будущему наследнику престала.

955 год

Роскошная Византия и быстро набирающее силу Русское государство со столицей в Киеве не смогли стать по разным причинам родиной рыцарства. Точно так же, как племена печенегов, половцев и других кочевых народов, извечно баражировавших в поисках корма и военной добычи по Великой Степи, не зря получившей второе название — Дикой: уж очень неспокойными были степняки.

Роскошь, культурное великолепие, изысканные манеры и, как верные спутники всякого рода ренессансов, — чванство, спесь, часто настоянные на высокородной тупости, с одной стороны, и потомственный аскетизм степняков вместе с укоренившимся в генах желанием врываться со своими отарами и табунами на территории в меру спокойных земледельцев, не породили саму возможность зарождения Рыцарства.

Этому дитяти нужны были другие родители, хотя, если рассматривать проблему лишь с точки зрения «тяжести» конного воина, то у тех же венгров, потомков ворвавшихся в Европу с Востока степняков, возможностей для рождения в их стране Рыцарства было больше. Недаром король Германского государства из Саксонской династии Генрих I позаимствовал у них многое из тактики боев тяжеловооруженной кавалерии. Генрих I умер в 936 году, когда налеты венгров на Европейских соседей участились, и нужно было с этим что-то делать.

955 год

Германский король Отгон I одержал на реке Лех неподалеку от Габсбурга великолепную победу над яростными венграми. В этом знаменитом сражении отлично проявили себя рыцари. Да, теперь тяжеловооруженных конников уже можно было назвать этим гордым словом.

Рыцарство, как явление в мировой истории, уже родилось, хотя говорить о сколь-нибудь точной дате ~ о дне рождения — нет никакой возможности. Не сохранила история память о том человеке, который впервые назвал себя рыцарем, а затем принял у другого воина присягу, посвятил его в рыцари. Но даже если какой-либо архивариус отыщет имя первого на земле Настоящего Рыцаря, а затем благодарное чело-вечество поставит ему громадный памятник в том месте, где он опять же впервые в истории, сразился за честь и достоинство какой-либо дамы, своей возлюбленной, понятное дело, то не это будет главным. Главное — в другом!

Именно в Западной Европе, именно в X веке, это дитя появилось на свет. Оно еще ничего великого по малолетству не сделало, но даже первые его шаги по дорогам истории показали всем, что ребенок народился чудесный, с большим будущим. Необходимая остановка.

Земля, как известно, вертится, и, быть может, поэтому она, освещаемая неким многомудрым светилом со всех сторон, практически, равномерно, создает в тех или иных точках планеты в те или иные временные отрезки очень схожие ситуации, которые, однако, разрешаются всякий раз и во всяком месте по-своему, индивидуально. Почему так происходило, происходит и будет происходить во веки вечные — вопрос для другой книги. Но сейчас важно вспомнить, что в VI–VII веках нашей эры в Китае возник монастырь Шаолинь со своим духовным укладом, со своей сложнейшей системой физического, душевного и социального (!) воспитания.

Этот монастырь дал миру великих подвижников-воинов. Их ни в коем случае нельзя назвать рыцарями. У них есть свое имя, тоже гордое, несущее в себе свою и справедливость, и многое из того, что рыцарей делало рыцарями.

В те же далекие века в Японии зародилось воинское сословие самураев и бусидо, кодекс поведения воина — «путь воина».

В ту же самую эпоху, как сказано было выше, Мухаммед создал великую военную организацию: армию воинов ислама, для которых строки корана — это свой, для них единственно верный путь. У тюрков тоже был свой кодекс воинской чести. Но только в Западной Европе появились на свет Рыцари и Рыцарство.

Середина X века

Фатимиды подчинили Северную Африку, Сицилию.

Середина X века

После таинственной гибели ал-Хакима, новый халиф дал разрешение христианам восстановить храм Святого Гроба, а византийский император выделил на это необходимые средства.

В эти же годы среди паломников к Святым Местам все чаще стали встречаться люди, на которых церковь наложила покаяние. А каяться в Европе было кому в тот грешный век, о чем достаточно убедительно говорят биографии дюка Нормандии Роберта Дьявола и Фулька Анжуйского Черного. Такие имена так просто не давались, хотя повсюду на континенте царил воинственный хаос: в лесах и в горах буйствовал разбойный люд, феодалы, князья, короли, цари, вожди вели между собой непрекращающиеся драки. Воевали страны.

Норманны врывались с Севера, громили всех подряд, в том числе и бывших своих соотечественников… Кровь, кровь, кровь. Говорят, человек ко всему привыкает.

Но если в тот страшный век человек, якобы привыкающий ко всему, отгораживал от себя самого, человека, нелюдей и давал им клички Дьявол, Черный, Кровавый, значит, он, человек, не хотел быть таким нечеловеком. А если не хотел, значит, не привыкал! К боли, которую в свое время испытал римский герой Сцевола, привыкнуть нельзя. Это ~ нечеловечно. Это можно испытать единожды в критический героический миг. Привыкнуть к боли огня, к запаху собственного паленого мяса невозможно. Точно так же нельзя привыкнуть к душевному растлению, потому что любой, даже самый юный, неопытный, малознающий человек интуитивно понимает, что душевное растление — это смерть не только растленного и его невинных жертв, и всего человечества, если оно привыкает к подобной вони.