Трейси Шевалье - Тонкая нить [Литрес]

Женщина искоса бросила на нее взгляд.

– Самостоятельно путешествуете, что ли? – спросила она и взяла мужа за руку.

– Да… у меня тут должна быть одна встреча…

Вайолет поморщилась от неспособности признаться, что она одна. Ну почему сделать это так стыдно?

Мужчина повертел головой.

– Встреча прямо здесь? – лукаво улыбнулся он, видимо решив, что у нее встреча с мужчиной.

– Нет, в Нетер-Уоллопе.

Несмотря на то что Нетер-Уоллоп был в двух милях в стороне от дороги между Уинчестером и Солсбери, Вайолет отправила письмо в гостиницу «Пять колоколов» и забронировала там комнату.

– И вы идете туда пешком? Ничего себе! – удивилась женщина, – судя по тону, затею Вайолет она не одобряла.

Их детишки уже забрались внутрь пирамиды и забавлялись эхом. Неподалеку стояла уютная скамейка, на ней можно было бы посидеть, позавтракать и одновременно полюбоваться видом. Но Вайолет пожелала мужу с женой приятного дня и ушла. Кусок в горло не полезет, если будешь ощущать на себе подозрительные и жалостливые взгляды.

Она спустилась по тропинке вниз, добралась до дорожки и тут не выдержала и оглянулась. Парочка все еще смотрела ей вслед. И хотя Вайолет уже почти умирала с голоду, она решила поискать укромное местечко где-нибудь подальше. Она пошла по тропинке вниз по склону небольшого холма и у подножия его снова вышла на древнеримскую дорогу, по которой недавно шагала. Здесь тоже была дорожка, с двух сторон огороженная густым кустарником, слишком ухабистая и узкая для автомобилей, она шла через луг, где Вайолет наконец сбросила рюкзак и села. Слава богу, здесь можно отдохнуть, здесь ее никто не увидит. Кроме разве что овец, пасущихся неподалеку, но те не обращали на нее никакого внимания.

Перед едой Вайолет глотнула водички из фляги, которую Том принес домой с войны. Когда он предложил ее сестре, Вайолет было странно держать эту вещь в руках. Но теперь она поняла, что фляга пригодится ей в дороге. О войне они с братом много не разговаривали. Сначала Вайолет казалось, что для него это слишком болезненно, а потом уже время прошло. Том хотел жить дальше собственной жизнью, жить так, как для Вайолет было практически невозможно: найти хорошую работу, сделать карьеру, жениться, нарожать детей. Вайолет не обижалась на него за это, но, конечно, завидовала. В ее собственной жизни все было смутно и неопределенно, ясного пути она перед собой не видела.

Она достала из рюкзака термос с кофе – единственное излишество, которое решила себе позволить, несмотря на то что рюкзак ее сразу потяжелел. Напиток был крепок и ароматен – именно то, что надо было после пяти миль пешего перехода. Впрочем, сейчас Вайолет казались необыкновенно вкусными даже булочки с маргарином и джемом. Но лучшее из всего, что она решилась взять с собой, была праздничная помадка, которую она сама приготовила к путешествию. Семья Спидуэлл всегда брала с собой на прогулку такую помадку, и Вайолет сейчас чувствовала, что заслужила это лакомство. Оно таяло у нее на языке, оставляя сладкую лужицу, – это напоминало о детстве.

Перекусив, она сложила обратно в рюкзак остатки завтрака и достала карту, которую ей одолжила миссис Харви. На красно-коричневой обложке была фотография человека в походном одеянии, он сидел на вершине холма с этой картой в руках, а перед ним раскинулась идиллическая картина типичного английского пейзажа с лесами и полями, что подчеркивалось акведуком на заднем плане и церковным шпилем в отдалении. Вайолет стала изучать дальнейший маршрут: теперь надо было идти через поля, главным образом тропинками, вдоль римской дороги. С того места, где она сидела, видно было первое поле – небольшое, огороженное, засаженное кукурузой.

Среди таких полей Вайолет всегда нервничала. Если встречаешься с кем-нибудь в поле, в голову вечно приходят нехорошие мысли: мол, что он тут делает один – она всегда представляла, что видит не женщину, а мужчину. Конечно, мужчина, как и она, тоже может, скажем, отправиться в пеший поход или просто идет из одного пункта в другой: с фермы в магазин, например, или проведать заболевшего друга, или ищет заблудившуюся корову. Мало ли какие бывают причины, заставившие мужчину идти через поля.

Но женщина – это совсем другое дело. Вайолет – незамужняя женщина, и, казалось бы, у нее никого нет, но ведь на самом-то деле она никогда не бывает одна. В доме, где она живет, рядом с ней – квартирная хозяйка и другие жильцы, она чувствует их присутствие, даже сидя за закрытой дверью у себя комнате. У нее есть коллеги по работе. Даже когда Вайолет одна приходит в собор, там всегда есть люди. А теперь вот у нее есть вышивальщицы, она знакома с некоторыми церковными служителями, которые кивают ей при встрече.

От кукурузного поля ее отделяла ограда, через нее перекинуты ступеньки. Вайолет поднялась по ним и села на верхнюю, поглядев на тропинку, – она шла через поле, а с обеих сторон стояла стена кукурузы выше человеческого роста.

«Ну, давай, милая, – подумала она, – соберись, возьми себя в руки. Что бы сделал на твоем месте Лоренс?»

Вайолет частенько вспоминала о своем погибшем женихе, когда требовалась хотя бы крупица мужества, которого она не могла получить ни от кофе, ни от сладкой помадки. Лоренс вовсе не был отчаянным смельчаком, но он пошел на войну, и она ни разу не слышала от него жалоб на ужасы окопной жизни, а повидал он там, наверное, всякого, но ведь именно так и проявляется типичный дух английского солдата.

Вайолет спрыгнула со ступеньки и, осторожно ступая по узкой тропинке между двумя стенами кукурузы, пошла вперед. Кукурузные стволы шуршали, задевая ее плечи, жесткие, изумрудного цвета листья чиркали по рукавам жакетки, отбрасывая на тропинку пятна теней. Несколько раз Вайолет оглядывалась: хотелось убедиться, что она здесь одна. Шелест листьев, их мягкое касание, мерцающий свет и мелькающие тени – все это пугало ее и сбивало с толку. Полю, казалось, не было конца. Вайолет потеряла ощущение времени и уже не понимала, давно ли она здесь, несколько минут или часов.

Вдруг впереди на тропинку выскочил кролик и помчался по ней наутек. Вайолет шла за ним, не отрывая глаз от его мелькающего белого хвостика. Но вот кролик пропал из виду, и она вышла на край поля, разгоряченная и запыхавшаяся, прямо к освещенной солнцем шпалере, увитой колючей ежевикой с еще неспелыми ягодами. Перед ней была узкая калитка-вертушка, с обеих сторон стиснутая кустами, и Вайолет пришлось продираться сквозь острые шипы, которые, проникая через рукава жакетки, до крови исцарапали ей руки.

Следующее поле было покрыто травой, за ним шло ячменное, тяжелые метелки злака висели низко, самая пора косить. Здесь, в открытом пространстве, дышалось гораздо легче, и впереди виднелись фермерские строения. Вайолет прошла ячменное поле и по тропинке, огибающей скотный двор справа, вышла к ферме. Здесь никого не было, но на солнце сушилось постиранное белье, а из амбара доносились какие-то дребезжащие звуки. На площадке рядом с тропинкой стояла лошадь. Она мирно щипала травку и, когда Вайолет проходила мимо, подняла голову и посмотрела на нее.