Трейси Шевалье - Тонкая нить [Литрес]

Она добралась до группы домов, стоящих в стороне от дороги, палисадники здесь были просторные, совсем не то что те, которые она видела ранее. Заглядывая через высокие заборы, она любовалась цветущими в них штокрозами и сальвиями, живописными березками, липами и буками. В одном из садиков росла увешанная плодами груша. Вайолет восхищенно остановилась, глядя на нее, и вдруг увидела на скамейке рядом с входом в дом уже немолодую женщину. Та сидела с непокрытой головой, смежив веки и подставив лицо вечернему солнцу. На женщине было белое платье, седые длинные волосы ее – гораздо длинней, чем носили теперь, – падали ей на плечи. На коленях у нее лежал так и не открытый журнал. В целом ее поза напомнила Вайолет молящуюся в церкви паломницу, с той разницей, что сейчас женщина как бы обращала свои молитвы солнцу.

Из сада доносилось чирканье ножниц. Вайолет поискала глазами и вдруг увидела у забора Артура-звонаря, обрезающего кусты роз. Да, это был Артур, ее друг, как она назвала его в трактире Джона О’Гонта. «Так вот, оказывается, зачем ты пришла в Нетер-Уоллоп», – мелькнула у нее мысль. Ну да, конечно, ей хотелось увидеться с ним. Вайолет открыла было рот, чтобы заговорить, но Артур, должно быть почувствовав чье-то присутствие, повернул голову и посмотрел в ее сторону. И похоже, заметив Вайолет, совсем не удивился. Правда, она не была вполне уверена в том, что он вообще узнал ее. Тем не менее она приветственно подняла руку, и он ответил ей тем же. Артур бросил быстрый взгляд в сторону жены, и Вайолет сразу все поняла. Жена Артура продолжала сидеть с закрытыми глазами, но Вайолет сделала шаг назад, чтобы та не увидела ее за грушей. Артур положил на землю секатор и, не торопясь, но и не привлекая к себе внимания, подошел к калитке. Он вышел и плавным движением беззвучно закрыл за собой калитку. Потом двинулся вперед по дороге. А Вайолет пошла за ним.

– Я просто проходила мимо и залюбовалась вашей грушей, – сказала она, когда они отошли достаточно далеко, чтобы в саду не было слышно.

Артур остановился и оглянулся на грушу.

– Это сорт «вильямс», – сказал он. – В этом году хорошо плодоносит. Думаю, урожай будет фунтов двести пятьдесят.

Рукава для работы в саду Артур закатал, руки его были покрыты седыми волосами.

– Я – мисс Спидуэлл, помните? Вайолет. Нас возле собора познакомила Джильда.

– Я знаю, кто вы, мисс Спидуэлл.

– Я… я совершаю пеший поход от собора к собору, как вы тогда говорили. У меня сейчас летний отпуск.

Артур посмотрел на ее обувь: эти лодочки развалятся через полчаса ходьбы по неровному грунту.

– А у меня есть и ботинки, они у меня в номере, – добавила Вайолет, заметив, куда он смотрит.

– Вы остановились в пабе?

– Да.

– Там хорошо готовят, вкусно. Особенно бифштекс и почки в тесте.

– Это здорово, я уже проголодалась.

Сказав это, Вайолет покраснела. Признаваться в том, что она голодна, показалось ей не совсем приличным.

Но Артур просто кивнул:

– Прогулки пешком возбуждают аппетит. Вы в церкви еще не были?

– Собираюсь сейчас пойти. Сначала решила прогуляться по деревне.

– Ну тогда погуляйте, сходите в церковь… а мне надо закончить с розами.

Вайолет почувствовала разочарование – неужели на этом все закончится?

– В паб я зайду немного позже, – быстро добавил он. – Вы в криббедж играете?

Вайолет кивнула. Когда-то она любила перекинуться в криббедж с отцом, а теперь иногда играет с Томом.

– Отлично. Тогда до встречи.

Он повернулся и пошел обратно к своей калитке, а перед тем как закрыть ее, обернулся и улыбнулся ей.

Вайолет стояла не двигаясь и слышала оттуда негромкие голоса: тенорок Артура и легкое музыкальное контральто, ее оклик и ответ мужа, который сообщал жене, что все в порядке. Интересно, думала Вайолет, о чем они разговаривают, но подойти ближе не осмелилась.

Шагая по дороге к церкви, Вайолет думала о том, как инстинктивно сделала шаг назад, чтобы спрятаться от взгляда жены Артура, если та откроет глаза. Она прекрасно понимала, что знакомить их он не станет, предпочтет, чтобы они не знали друг друга. В жизни Вайолет редко бывало, чтобы она представляла собой угрозу благополучию другой женщины, это чувство было для нее необычным и новым, но не вполне приятным, хотя и было в нем нечто захватывающее – настолько, что Вайолет остановилась у ручья, села на скамейку и с удовольствием выкурила сигарету.

В пабах женщины обычно долго не сидят. В общем баре их вообще никогда не бывает, это место предназначено для мужчин, здесь больше грязи, меньше света, и посетители здесь заняты делом серьезным: сидят и выпивают. Женщины появляются в зале и, как правило, не в одиночку, причем создается впечатление, что здесь их просто терпят, поскольку паб – заповедное, предназначенное для мужчин место. Паб – место отнюдь не тихое или уютное. Деревянная стойка бара, перекрытия, столы со стульями, истертый ковер, блеск кранов для пива, блеск стаканов и кружек – все это жестко действует на восприятие и не очень-то поощряет женщин бывать здесь. Именно поэтому в поисках очередного «шерримена» Вайолет ходила в бары гостиниц. В гостиницах люди долго не задерживаются, что делает каждого посетителя в баре более восприимчивым и мягким. В гостиничных барах бывают редко используемые, но уютные передние залы, а вот любой паб больше похож на сарай, где мужчина хранит свои инструменты. В общем, что-то в этом роде – Вайолет всегда так казалось, когда она входила в паб с родителями и братьями, особенно во время пеших походов. Деревенские пабы, конечно, попроще, там больше позволяется, но все равно женщины в них бывают редко, а поодиночке вообще никогда.

Но в «Пяти колоколах» в этом смысле все было по-другому. Намерение Вайолет посидеть в пабе никого не удивляло и не ставилось под сомнение – возможно, потому, что она сняла наверху комнату и предполагалось, что питаться будет здесь же. Когда она вошла, хозяин молча указал ей столик в углу и подошел взять заказ.

– Сухой херес, бифштекс и почки в тесте, – сказала Вайолет.

Бармен нисколько не удивился столь необычной комбинации, хотя, когда он принес вино, она поняла, что с почками оно не пойдет, и заказала еще стакан воды.

Потягивая херес и поджидая еду, Вайолет потихоньку осматривалась. Паб «Пять колоколов» мало изменился с тех пор, как двадцать семь лет назад она была здесь. Те же стоящие вразброс столы со стульями, с балок свисают те же конские сбруи с медными бляхами, те же висящие на крючках за стойкой бара высокие пивные кружки, тот же большой и неразожженный камин с лежащим перед ним толстым лабрадором, которому, вероятно, снятся горячие языки пламени в камине в зимние месяцы. Она вспомнила, как вели себя здесь маленькие Джордж и Том – Джордж в первый раз попробовал горькое пиво и тут же сплюнул его, оно ему ужасно не понравилось, а Вайолет с Томом и отец смеялись над ним. Но потом отец подсластил пиво лимонадом, и получился напиток шанди.