Алексей Волынец - Неожиданная история мира...

К середине 90-х годов прошлого века, когда экономика Северной Кореи уже испытала на себе все прелести постсоветского кризиса (как общие для бывших стран «соцлагеря», так и свои специфические, связанные с американской финансовой блокадой), к ним добавились природные катаклизмы. Из-за рельефа и климата сельское хозяйство и так не было сильной стороной КНДР, но в 1995 г. небывалые дожди смысли не только весь урожай, но даже часть плодородного слоя земли, уязвимого на горных террасах.

Природный катаклизм был действительно чрезвычайным – за неделю выпала почти годовая норма осадков, ливни и вызванные ими горные оползни оставили без домов четверть населения страны, заодно затопив значительную часть угольных шах и тем самым уничтожив энергетику. Страна, и так лишенная нефти, на некоторое время оказалась даже без угля.

Усугубивший экономический кризис природный катаклизм, совпал и с политическим кризисом, когда, лишённые после 1991 г. советского «ядерного зонтика», власти Северной Кореи вполне серьёзно опасались военного воздействия со стороны США и Юга. На фоне «гуманитарных» интервенций в Ираке и Югославии, такие опасения в то десятилетие не выглядели беспочвенными. Так что ко всем указанным выше проблемам добавились чрезвычайные расходы северокорейского государства на армию и атомный проект.

Не удивительно, что в 90-е годы Северная Корея пережила самый жёсткий кризис, среди всех стран бывшего «соцлагеря». Утверждения о миллионах, умерших с голоду, остаются пропагандистской риторикой, но хроническое недоедание в течение ряда лет дало сверхсмертность, по разным оценкам от 250 до 600 тысяч при 22–23 млн населения.

Особенности национальной политики

Почему северокорейских режим не рухнул еще в 90-е годы, вслед за куда более благополучными социалистическими странами? Видимо потому, что, как в том анекдоте, к «культу личности» прилагалась ещё и личность. Точнее, даже две.

Отцом-основателем Северной Кореи стал сын школьного учителя, ныне в официальной северокорейской риторике – «Вечный президент КНДР, Великий вождь товарищ Ким Ир Сен». Можно по-разному относится к этому диктатору, но в юности человек, много лет без страха и надежды выжить партизанивший против японских оккупантов, был, вне сомнения, героем и идеалистом.

Последним из корейских партизан, кого японцы сумели даже не разгромить, а выдавить на территорию СССР был именно Ким. Пять лет, с 1941-го по 1945-й, он провел в нашей стране, и, после десятилетия партизанских схронов, сталинский СССР показался Ким Ир Сену идеалом государства.

С разгромом Японии, осенью 1945 г. 33-летний партизанский атаман в чине советского капитана стал помощником коменданта Пхеньяна. Из всех политических «инвестиций» сталинизма в окружающий мир, он оказался самой устойчивой и долгоиграющей.

При этом формально на Севере Кореи никогда не было однопартийной системы, термин «народно-демократическая» фигурирует в наименовании КНДР не случайно. Это та самая «народная демократия», которую в конце 40-х годов минувшего века придумал Сталин для буферных государств между социализмом и капитализмом. Помимо правящей Трудовой партии Кореи на Севере всегда существовало минимум две партии, зато один бессменный президент и вождь.

Для российского читателя будет понятнее такая аналогия – представьте себе, что белорусский Лукашенко процарствовал почти полвека, будучи не только идеальным «председателем колхоза», но и в прошлом храбрейшим главой всех белорусских партизан. Вот чем-то таким и был Ким Ир Сен для корейцев, за десятилетия превративший свою страну в большой и хорошо вооружённый колхоз. Не случайно, по оценкам западных наблюдателей, до 70-х годов XX в. уровень жизни Севера был куда выше, чем на Юге Кореи.

Еще одна характерная деталь – диктатор Ким Ир Сен на протяжении десятилетий ежедневно перемещался по своей небольшой стране, лично вникая во все сферы и мелочи местной жизни. И к концу 80-х годов прошлого века каждый совершеннолетний гражданин КНДР, хотя бы раз, хотя бы в коллективе, но в живую лично встретился со своим «вождём», а не только наблюдал его на кадрах кинохроники. Одним словом – такая патриархальная диктатура, во главе не с царём, а с председателем колхоза…

Ким-старший умер в 1994 г., и ему наследовал родной сын, два последних десятилетия жизни отца бывший при нём фактическим главой администрации. Именно такая личная преемственность позволила Северной Корее избежать грызни в верхах, неизбежной при смерти вождей и подобной той, что сотрясала политику СССР после Сталина. Ким-сын оказался столь же талантливым диктатором – удержал и власть, и само государство от распада в страшный кризис 90-х годов, да ещё и довёл до успешного финала атомный проект, не смотря на серьёзное внешнее давление и почти полную международную изоляцию.

Свой первый ядерный взрыв Северная Корея провела осенью 2006 г., став самым маленьким государством, настырно пробившимся в клуб ядерных держав. Удивительно, но именно в том же 2006 г. внешнеторговый оборот КНДР впервые превысили докризисный показатель 1991 г., а на момент смерти Кима-сына он уже в два раза превышал лучшие показатели в годы Кима-отца. Корейцы Севера сумели пережить распад «соцлагеря» и приспособиться к финансовой блокаде, умело и осторожно прицепившись к экономике растущего Китая.

Притом отношения КНДР с Китаем – отдельная и сложная тема. С китайцами – дипломатами, туристами, бизнесменами – на севере Кореи работают отдельно от всех иных иностранцев. Особые гостиницы, автобусы, мероприятия и т. п. Демонстративный культ «китайских добровольцев», 65 лет назад сражавшихся против войск США на корейской земле.

Одна из самых трудных задач – разговорить северокорейского чиновника на тему Китая. Внешне Пекин главный политический и экономический союзник Пхеньяна, но реальные отношения куда сложнее – элиты КНДР бояться Китая, не меньше, чем США, прекрасно понимая, что рядом с этим гигантом очень легко вернуться в прежнее состояние китайского вассала, как это уже было с Кореей до конца XIX в.

Жизнь при Киме-внуке

У Кима-внука не было десятилетий на учёбу премудростям власти рядом с отцом. Это был экстренный выбор в окружении умирающего Ким Чен Ира – северокорейская элита просто повторила тот приём, который спас её от внутреннего раскола в середине 90-х годов. Действительно, быстрый выбор преемника, нарочито похожего внешне на великого деда (в стране, воспитанной на небывалом «культе личности», это немаловажно), минимизировал неизбежную при смене власти грызню в верхах – её жертвой пал лишь клан бывшего мужа тёти ныне правящего Ким Чен Ына.