Роберт Штильмарк - Крылатый пленник

– Вы, кажется, очень увлеклись своей новой профессией, господин Иванов? Неужели нет для вас труда… более аппетитного?

В иных случаях лётчик отмалчивался, в других отвечал зло:

– А вы, господин Н, с аппетитом шлифуете цилиндр для скоростного мотора? – и было приятно видеть краску стыда на лице господина Н.

Теперь лётчика знал весь туннель. Он умел быстро распространять добрые вести, которые узнавал от вольных антифашистов, товарищи нередко встречали его тихим шёпотом:

– Что там нового на воле, камрад? Ты – наше русское радио!

В течение сентября подземный цех благодаря подпольщикам работал с ничтожным выходом годной продукции. Немцы бесились, но поймать никого не могли. Антифашистов-подпольщиков было уже десятка два. Связались они через вольнонаёмных французов и с партизанами, которые действовали в районе Нанси, в нескольких десятках километров от Маркирха…

В октябре днём внезапно завыла сирена. По туннелю забегали полицейские и эсэсовцы. По телефону прервались все разговоры. Раздалась команда:

– Ложись!

Заключённых тут же уложили на пол, лицами вниз. Вольнонаёмных поместили в ниши, где обычно располагались электрики, инструментальщики, контролёры. Никто не смел пошевелиться, под страхом расстрела на месте – ни заключённые, ни вольные.

Напрягая слух до боли, Вячеслав ловил сквозь обычные звуки туннеля, сквозь катящееся эхо криков, команд, оружейного лязга хотя бы смутные отголоски того, что вызвало тревогу. Предполагали, что авиация совершила налёт, но извне ничего не доносилось. И только после отбоя тревоги, через несколько часов узнали, что налёт произвела не союзная авиация, а французские партизаны. Очевидно, мужественные бойцы Сопротивления, узнав, что в туннеле работают заключённые-антифашисты, предприняли смелую попытку освободить узников и уничтожить цех.

Партизанская атака длилась около часа, на противоположном, западном выходе туннеля, со стороны Франции. Но подступы к туннелю хорошо простреливались, наступающие понесли потери, а затем немцы, получив подкрепление, попытались окружить партизан. Этот немецкий манёвр потерпел неудачу, но и партизаны отступили. Тот эпизод сильно напугал гитлеровцев. Спешно перевели всех заключённых из маркирхской фабрики на новую лагерную площадку, перед самым туннелем: здесь было легче всего обороняться от партизан. Одновременно пришёл приказ о реэвакуации цеха в Германию, а заключённых – в Аллах и Дахау.

Через несколько дней после партизанского налёта эшелон с заключёнными снова двигался вдоль линий Мажино и Зигфрида, но уже в обратном направлении. Следом за первым составом с небольшим интервалом следовал второй эшелон. В пути оба поезда несколько раз подвергались обстрелам и бомбардировкам американской авиации, хотя никого, кроме узников-антифашистов и конвоиров, в этих поездах не было. Поезд, в котором ехал Вячеслав, благополучно достиг Мюнхена. Во втором эшелоне один вагон был разбит, среди заключённых оказались убитые и тяжело раненные.

Перед Славкой снова – мрачная лагерная зона Аллаха, филиала Дахау.

Капо Карлик, пятидесятилетний судетский немец, строит свой блок на аппель. Этот капо приехал в Аллах из маркирхского туннеля, где заслужил особое одобрение эсэсовцев и особую ненависть заключённых. Заключённых строят в затылок друг другу, в пять шеренг, блок за блоком. Капо стоят перед строем.

Важно шагает фельдфебель с фанерной дощечкой – туда занесены все те, кто не присутствует в строю: повара, дежурные, карцер. Капо Карлик выпячивает грудь и командует своему блоку:

– Штильгестанден! [72] Stillgestanden! – с мирно! ( нем. )

Фельдфебель подходит с барской важностью. Он не идёт, а выплывает. Всем своим видом он изображает глубочайшее презрение к тем ничтожествам, которые предстоит пересчитать.

– Мюцце… аб! [73] Mütze ab! – шапки долой! ( нем. )

По этой команде надлежит сорвать с головы полосатый убор и показать состояние шевелюры. У заключённых в Дахау голова стрижётся машинкой, но не «под ноль», а хитрее: вдоль темени наголо выстригается полоса или две. Остальная часть волос отращивается на полтора-два сантиметра. Когда на постриженном темени «взойдут яровые», выстригаются остальные части головы наголо, так что причёска всегда отличается либо просекой, либо гребешком на темени. На аппеле шевелюры являют все стадии прорастания волос. Когда осмотр причёсок и подсчёт узников закончен, капо командует:

– Веггетретен! [74] Weggetreten! – разойдись! ( нем. )

Эта процедура происходит ежедневно после подъёма и перед отбоем. Кажется, пора бы привыкнуть и притерпеться к ней, и как будто нет в ней и особого мучительства, но именно она ненавистна узникам до такой степени, что легче бы перенести муку! Демонстрация тупости, злобы, спеси, лицемерия – это и есть аппель в фашистском лагере.

В Аллахе, который успел расшириться, узников держали в новой зоне и не выводили на бункерхалле. Ждали прибытия эшелонов со станками из Маркирха – их предполагалось монтировать где-то в районе города Розенхайма. Здесь Вячеслав встретился и подружился с одним из руководителей БСВ мосбургского лагеря Станиславом Шлепнёвым. Москвич, земляк Вячеслава, Шлепнёв угодил в фашистскую неволю раненым, в развалинах Севастополя, в дни боёв за последние севастопольские рубежи. Лёжа на соломенной подстилке, новые друзья, артиллерист и лётчик, коротали время воспоминаниями. На беду, старший блока капо Карлик органически не выносил зрелища мирно беседующих «красных», да ещё русских. Он был уверен, что беседующие плетут против него заговор, начинал исступлённо вопить и даже подпрыгивал от злости. Он тут же выгонял весь барак и до беспамятства занимался воинскими упражнениями, хрипло командуя: «Бегом!», «Кругом!», «Смирно!». Особенно он любил команду «Ложись!» после дождя, когда глинистая почва Аллаха пропитывалась водой, становилась вязкой и липкой.

Тем временем часть станков завода БМВ, Абтайлунг Цвай прибыла эшелоном на станцию Розенхайм. Станки перевезли в деревню Штефанскирхен, в десятке километров от Розенхайма. В декабре власти Аллаха собрали команду в две-три сотни заключённых и под испытанным руководством капо Карлика послали эту команду в Штефанскирхен для монтажа репатриированного оборудования на новом месте. В команду включили и Вячеслава, притом снова без прежних друзей. В Аллахе он не застал ни Терентьева, ни Кириллова – их куда-то перевели, а Шлепнёв не попал в Штефанскирхен.