Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

На следующий день возле шатра войскового лекаря в ожидании своей очереди собралось около полусотни раненых шэнбинов. Двое из них, видимо приятели, стояли в стороне от других и разговаривали:

— Вчера, оказывается, кроме нас выехали в разные стороны еще две спаренные сотни. Говорят, из шестисот шэнбинов вернулось не более двухсот пятидесяти. И это вместе с ранеными!

— Хуже всего пришлось нам! На обратном пути, как только выехали из последнего села, на нас напали даваньцы на быстрых небесных конях. После небольшой стычки они отступили. Мы начали их преследовать, и вдруг со всех сторон поднялись пламя и дым. Вокруг было топко. Я понял, что мы попали в ловушку. Видимо, и зерно в селах они оставили как приманку. Второй раз я попадаю здесь в такую ловушку. А впервые — еще когда мы шли в Эрши. Я тогда был в передовой тысяче. Возле той речки… как они называют ее?..

— Акбура, кажется.

— Да, возле Акбуры… Там они загнали нас в болото и подожгли камыши. Оба раза мне лишь чудом удалось спастись.

— Те, кто поумнее, не лезут на рожон, а спасают свою жизнь!

— Потише! Нас могут услышать!

— Нынче все так говорят.

— И все же…

— А что было дальше?

— Вчера?

— Да, расскажи о вчерашнем!

— Я быстро слез с коня и кошкой нырнул в камыши. То на карачках, то ползком пробирался обратно. Хорошо, что так сделал. А то бы меня или изжарили, или изрубили. Даваньцев было немного, около сорока, но я еле ускользнул от них. У дороги пасся конь без всадника. Я вскочил на него и пустился вскачь.

— Сорок человек рассеяли наши две сотни!

— Наверное, спаслось из нас не более тридцати — сорока человек. Вот что еще удивительно: эти всадники не воины, а даваньские «негодяи»! Как же они сами называют их?.. «Преграждающие дороги», кажется…

— Разбойниками, что ли?

— Да, примерно так.

— А как ты узнал, что это разбойники?

— По правде говоря, я узнал атамана. В тот раз возле Акбуры я его видел вблизи. Тогда наш толмач был рядом со мной, мы вместе спасались. Он сказал, что сами даваньцы называли его атаманом. И теперь он проехал в камышах мимо меня, совсем рядом. А я от ужаса онемел. Но он смотрел в сторону, туда, где пылали огни.

— Да, нынче герой тот, кто спасет свою жизнь!..

День клонился к вечеру. Угрюмые тучи покрывали небо. Становилось душно. У подножия покатого холма, на бугре, невдалеке от своего шатра, сидел на расстеленном коврике Ли Гуан-ли. Возле него никого не было. Поодаль зевали от скуки буцюи. Полководец смотрел на стены осажденного Эрши, на цепи окружающих его шэнбинов и размышлял о том, чем может кончиться война с Даванью. Вот скоро месяц, как шэнбины вступили на эту землю. Но война началась еще в позапрошлом году. За это время Ли Гуан-ли неоднократно сталкивался с даваньцами, мерился с ними силой и успел узнать их.

В прошлый раз кент Ю был взят приступом. Это спасло шэнбинов от голодной смерти. Но даваньцы и тогда показали безмерную храбрость — каждый сваливал четверых-пятерых шэнбинов. К счастью для шэнбинов, защитники этого пограничного кента, затерявшегося среди гор, оказались немногочисленны. Половина шэнбинов, добравшихся до его степ, вошла в него, но была вынуждена, перезимовав, вернуться в Дуньхуан. На этот раз, учитывая уроки прошлого похода, войско лучше снабжено съестными припасами. Если удастся пресечь расточительные траты, против чего он уже начал принимать жесткие меры, то по крайней мере зерна-то им хватит. На этот счет можно быть спокойным. Но не обманчиво ли это спокойствие? Не превратило ли оно предводителей и его самого в тяжелодумов, теряющих ценное время на осаду? Вот до сих пор нет вестей из кента Ю! Видимо, он еще не взят, иначе оттуда немедленно прислали бы гонцов. Эта крохотная крепость связала руки четырем тысячам отменных шэнбинов! А раз так, что удивительного, если около сорока тысяч шэнбинов заняты осадой главного города Давани?! Вначале удалось взять приступом после недолгой осады кенты Селат, Шихит, Дальварзин, Ассака… Даваньцев застали врасплох, и они вначале растерялись. Но очень скоро собрали войско и теперь ожесточенно сопротивляются, укрывшись за высокой стеной своего кента. А ведь у них еще около шестидесяти средних и малых городишек, куда пока не дошли копыта приземистых коней шэнбинов!

Послы, побывавшие здесь, в Давани, уверяли, что, как только Эрши будет осажден, заходные кенты начнут отделяться и каждый из беков депар станет спасаться поодиночке. Когда же Эрши будет взят, они сами придут к ханьцам и запросят пощады. А что происходит на деле? Эти кенты начинают присылать осажденному Эрши подмогу, к счастью пока небольшую. Лазутчики не учли, что угроза покорения объединит родственные племена и народы и они забудут мелкие раздоры! Да, ханьским посланцам в свое время удалось вбить клин между восходными и заходными хуннами, кочевавшими в бескрайних просторах степей. Но здесь, в Давани, где население оседлое и множество кентов расположено в долине, окруженной высокими горами, этого не случилось! Вот и полагайся на кичливых послов, разбрасывающих дары направо и налево, но ничего не понимающих в делах войны! Почему же он, Ли Гуан-ли, опытный цзянцзюнь, поверил их словам? Но разве кто-нибудь спрашивал его мнение? Исход дела был предрешен без него в Первом дворце Поднебесной. Теперь уже поздно искать виноватых! Он — Эрши цзянцзюнь, и спросят за все с него, и только с него! Ну а если все же взять Эрши приступом? Тогда у него наверняка останется половина, а то и меньше половины шэнбинов! Если при взятии каждого последующего кента терять по половине шэнбинов, то после еще трех таких побед от войска останется полководец — один Ли Гуан-ли! Но и долгая осада Эрши имела бы смысл только в том случае, если одновременно взять в тиски и все остальные шестьдесят кентов-крепостей. Для осады их всех понадобилось бы еще двести — триста тысяч шэнбинов. Откуда их взять? Ведь только для того чтобы прикрыть даваньский поход со стороны хуннов, вдоль границы по недавно отобранным у них землям пришлось расположить стовосьмидесятитысячное войско. Каждый день надо ожидать измены от усуней и считающихся добрыми соседями цянов. И уйгуры всегда склонны к смуте. А сколько враждебных ханьцам племен и народностей на юге, на востоке, вдоль всего шестимесячного пути до Давани! Чтобы их все время держать в страхе, требуется и там большое войско. Нет, одновременно осаждать все кенты Давани немыслимо!

Ли Гуан-ли все еще тешил себя в глубине души надеждой, что вдруг откроются ворота осажденного Эрши и даваньцы, выйдя оттуда, припадут к его ногам. Можно ли ожидать этого? Чтобы найти правильный ответ на этот вопрос, Ли Гуан-ли старался справедливо оценить поведение даваньцев в трудных для них ситуациях. «Мы, — думал он, — неожиданно вторглись в их земли. Они растерялись, но все же у горы Чилустун дрались отчаянно! Если бы Ли Чи не подоспел вовремя по другой дороге, они задержали бы нас там еще дней на пять-шесть, если не больше! Да, после первого удара они упали лишь на одно колено и тут же вновь встали на ноги! Загнав их в вайчэн, мы думали, что уж теперь-то они в западне. Но они изобрели эти падающие звезды и опять выстояли! Мы разрушили вайчэн, и теперь они заточены в чжунчэн [140] Чжунчэн — внутренний город, внутренняя стена. ! Несмотря на это, они пытаются кое-что предпринять! «Но сильны ли они в самом деле или только стараются убедить нас в этом?»