Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

С крыши самого высокого дома в Арке раздался предупреждающий рев карнаев. Но даваньцы не стреляли в шэнбинов, пока те шли. Лишь после того, как они начали взбираться на стены, их стали поражать меткими стрелами, пользуясь тем, что теперь они не могли прикрываться щитами. Тех, кому удавалось уцепиться за край стены, даваньцы рубили мечами, топорами, били копьями в лицо и грудь. Они уже изучили повадки шэнбинов: когда те подходили близко к стене и начинали взбираться на нее, прекращался град камней и стрел, осыпавший извне бойницы и зубчатые ограждения. Вот тогда-то даваньцы и поднимались наверх, приставляя к стене легкие переносные лестницы, и те из шэнбинов, кого миновали стрелы лучников, укрывшихся в бойницах и сваливавших врага почти без промаха, попадали под сокрушительные удары копий и мечей чакиров. Мало кому из шэнбинов удавалось спуститься внутрь крепости, а те, кто спустился, тут же были изрублены или пронзены стрелами. Поверхность стены стала скользкой от крови.

Ханьские предводители наблюдали за ходом сечи с земляной насыпи, высотою в три человеческих роста. Ее по указанию цзянцзюня сделали на том месте, где прежде находилась сожженная даваньцами смотровая вышка.

— Даваньцы берегут стрелы! Они стреляют только по тем, кто лезет на стену, — сказал управитель войском Чжао Ши-чэн.

— Они оказались умнее, чем ты думал, — ехидно заметил Ли Гуан-ли. — Пошли двух буцюев к Ли Чи и Ван Кою, пусть начнут бить по стенам таранами. Не забудь сказать: с железными наконечниками — только по воротам!

Но не успел Чжао Ши-чэн отдать распоряжение буцюям, как поднялась пыль со стороны гор. Взоры ханьских предводителей с тревогой обратились туда. Мчались всадники. Они стремительно напали с трех сторон на шэнбинов, устремившихся к стене осажденного кента. Начался переполох, приступ сразу ослаб.

— Разъездные сотни даваньцев! Они подоспели по реву карнаев!

— Уже не сотни, а тысячи! — с огорчением поправил Ли Гуан-ли управителя войском.

— В этот раз они бьются в упор.

— Хоть это ты заметил…

Сеча продолжалась до вечера. Ничего из намеченного ханьскими предводителями достигнуто не было. Шэнбины не смогли даже ударить тараном по стенам и воротам. Нападение связало им руки.

— Приступ начали мы. Но даваньцы повернули все по-своему!

Ли Гуан-ли хотел сказать Чжао Ши-чэну что-то резкое, но смолчал.

На рассвете следующего дня чакиры, вновь прискакавшие со стороны гор, напали на полусонных шэнбинов. Когда среди них поднялась суматоха, открылись все четверо ворот осажденного кента и из каждых показалось по две арбы с высокими колесами, обшитые со всех сторон бревнами. Вслед за ними выехали по нескольку сот всадников — чакиров, которые тут же поскакали в сторону кольца шэнбинов. Подлетев поближе, они натянули тетивы и, пустив стрелы в шэнбинов, не успевших подготовиться к сече, тут же повернули назад, сделав на скаку еще по нескольку метких выстрелов. Погнавшихся за ними шэнбинов встретили стрелами из неторопливо двигавшихся домиков. Застигнутые врасплох шэнбины были вынуждены принять навязанный им бой. В суматохе им не удавалось ни отогнать чакиров, прискакавших извне, ни прижать к стене тех, которые выехали из ворот осажденного кента. Под прикрытием лучников из ползучих домиков чакиры из кента несколько раз повторяли свои стремительные наскоки. Сегодня внешние и внутренние чакиры не спешили соединиться. Напротив, они нападали то разрозненно, то ножницами.

— Они придумали новую хитрость! Хотят вынудить нас не ослаблять ни одного обхвата кольца! Умно! Это чтобы мы не могли обойти их и преградить им путь назад!

Ли Гуан-ли, прикусив губу, задумался. Поднял голову и властно распорядился:

— Окружить вышедших из города, пусть даже образуются щели в кольце! Дайте прорваться через них тем, которые прискакали с гор!

Стоящие наготове внизу, подле земляной насыпи, конные буцюи тут же поскакали передать распоряжение хао хоу Ван Кою и Ли Чи.

Расстояние между стеной кента и кольцом шэнбинов стало сокращаться. Внутренние чакиры уже не могли свободно скакать вперед и назад, с боков их начали теснить шэнбииы. Раздался рев карнаев. Открылись ворота, и чакиры не спеша начали возвращаться в кент. Шзнбины сжимали круг. Ползучие домики преграждали им путь. Вокруг них образовалась давка, кровь лилась ручьями. Стрелы, летящие со стены и из бойниц, ослабили натиск шэнбинов. Ворота закрылись. Снаружи остались только ползучие домики и несколько десятков чакиров, бьющихся вокруг них с чинжинами. Вскоре на месте сечи остались лишь груды трупов и деревянные обломки. Как всегда, находившиеся в домиках даваньцы уничтожили шэнбинов в десять — двадцать раз больше, чем было их самих, но на этот раз им помогали чакиры на конях, прикрывавшие отход своих товарищей к воротам. Когда ворота закрылись, опять загудели карнаи. Чакиры, прискакавшие с гор, тут же помчались назад, пуская стрелы в гнавшихся за ними шэнбинов.

Сеча окончилась задолго до полудня. Даваньцы больше не выходили из кента, не возвращались и внешние чакиры. Тем не менее всем было ясно, что намеченный на этот день приступ сорван. Ханьские предводители вернулись в шатер цзянцзюня и за полуденной трапезой обсудили прошедший бой.

— Они сегодня начали без рева карнаев. Хотели застать нас врасплох. Это им удалось! — Как всегда, Чжао Ши-чэн спешил выложить раньше других все, что Думал.

— Хоть мы и разгадали их замысел, им удалось связать нам руки. Лишь малая часть шэнбинов вступила в сечу, а остальные бездействовали, опасаясь ослабить кольцо, — сказал Ли Чи.

Ли Гуан-ли думал, едва прислушиваясь к словам остальных предводителей. Давно известно, что искусный полководец, используя особенности местности — болото, мост на реке или горную теснину, — может обречь часть вражеского войска на бездействие. Но цзянцзюнь не только впервые видел, но даже никогда и не слышал, чтобы кто-либо достиг этой цели, находясь в осаде! В глубине души Ли Гуан-ли крепло уважение к вражескому предводителю.

— Неужели так и будут водить нас за пос эти варвары! — огорчался Чжао Ши-чэн.

— О, ты еще далеко ее все знаешь! — заметил Ли Гуан-ли.

— Что еще?

— Приведите пленников!

Буцюи привели Сиртланбека и еще двух живших с ним беков мелких кентов.

— Расскажите цзянцзюню, кто эти наездники!

— Женщины! Наши… даваньские… — дрожащим голосом сказал Сиртланбек.

Ли Гуан-ли встал и направился к двери. Остальные последовали за ним. Возле шатра два шэнбина держали за поводья невысокого буланого жеребца с навостренными ушами и вздрагивающей холкой. Шоры наполовину прикрывали его глаза. Стремена висели чуть выше обычного. Вокруг седла была пришита красивая голубая бахрома. Поводья потоньше, чем обычно, но, видимо, крепкие. Грива жеребца заплетена в косички, хвост перевязан красным лоскутом. На передней луке седла подвешен небольшой и, видимо, легкий щит с прикрепленными к нему красивыми бронзовыми латами.