Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

— Я вел вас правильно! Вот здесь были раскинуты юрты. Здесь прошлым летом была орда хакана, — уверял даваньцев проводник.

— В какие места могли они перекочевать? — озабоченно спросил посланник Давани.

— Нам нужно переехать Аранху, там встретим их отары. Вот и узнаем, где находится нынче орда хакана.

— Далеко ли отсюда до Аранхи?

— Полдня пути.

— Ну что ж! Не будем терять время!

К вечеру всадники добрались до берега реки. Копыта коней увязали в сыпучих песках. По совету проводника, всадники отыскали возвышенность и, поднявшись на нее, увидели мелькающие вдали огни.

— Там пасутся отары туячей! — сказал проводник. — На рассвете найдем плот или лодку, и вы переберетесь на тот берег. Разыщите орду хакана.

На рассвете, посадив даваньцев на плот, проводник тархуна попрощался с ними и вернулся назад, чтобы до темноты добраться до Несефа. Паромщик оказался очень разговорчивым. Он рассказал даваньцам о том, что весной этого года на курултае в Больших Туячах разгорелась серьезная ссора между ханами элов, состоявших каждый из нескольких племен. Ночью хакан, севший в свое время на трон после престарелого Кудулу, был таинственным образом убит в своем шатре. Ханы и беки разошлись по своим элам и племенам, так и не избрав нового хакана.

— С кем нам теперь говорить? — с огорчением пробормотал посланник.

— Обратитесь к аксакалам какого-нибудь их рода. Они лучше знают, кто из ханов имеет наибольшую власть. К нему и поедете, — дал совет бывалый плотовод.

Даваньцы побывали в гостях не в одной юрте простых туячей. В конце концов решили, что им следует поехать вверх по течению Аранхи к орде хана кушанов, в Бактру. Пустились в путь.

Через неделю после перехода Аранхи даваньцы добрались до места, где стояло множество юрт. В обвешанной и устланной дорогими коврами огромной юрте посланника ихшида принял молодой, лет тридцати двух, хан кушанов. Слуги и вельможи трепетали перед ним. Он внушал почтение и страх окружающим своим невозмутимым видом и испытующим взглядом.

Молодой хан выразил сочувствие даваньцам, называл их родственниками и обещал послать воинов. Он велел важному беку проводить гостей в отдельную юрту и досыта угостить бараниной и кумысом. А сам немедленно принялся за дело. Молодой хан кушанов, одного из пяти элов, всего год назад пришедший к власти вместо отца, рвался к тропу. Он и был зачинщиком ссоры на весеннем курултае. А ныне искал повода созвать новый курултай с тем, чтобы еще раз попытаться сесть на трон до наступления зимы. Приезд посланника ихшида Давани с просьбой оказать помощь осажденному Эрши был очень кстати. Молодой хан кушанов послал гонцов во все элы, огуши, роды.

Но на созванный им курултай явились лишь хан одного эла со своими беками и по нескольку беков из других элов. Недавний скандал был слишком свеж в памяти ханов и беков. Судьба еще не поставила их перед лицом какого-либо важного события, заставившего бы их вновь объединиться под властью одного из сильных ханов. Словом, молодой хан кушанов поторопился.

Курултай не состоялся. Вместо него был собран кенгаш беков кушанов. Они решили направить своего посланника в сопровождении тысячи воинов к предводителю чинжинов и предупредить, что если он не снимет осаду, то на помощь Эрши подъедет многотысячное войско. Посланник должен был передать это самому ханьскому предводителю.

Тысяча кушанов вместе с даваньцами отправились через горы в Давань. Они добрались до Эрши как раз в тот момент, когда чакиры уносили обезглавленное тело бывшего ихшида Мугувы в ворота осажденного кента.

— Прибыло посольство какого-то надменного племени, — сообщил старший буцюй усталому Ли Гуан-ли.

— Какого племени?

— Говорят, каких-то Больших Юечжи.

— Привести!

Старший буцюй растворился в сгущавшейся темноте. Ли Гуан-ли погрузился в думы. «Да откуда этому молодому шэнбину знать историю наших переговоров с Большими Юечжи? Сын Неба хотел склонить этот многочисленный народ на нашу сторону в войне против хуннов. Но ничего не получилось. А теперь они направили ко мне посланника. Тогда они отказались из-за того, что они народ, родственный хуннам. Но они родственны и даваньцам. Значит, приехали, чтобы встать на сторону даваньцев!»

В шатре цзянцвюня каждый из ханьских предводителей занял свое место. Привели посланника кушанов. Вошел, здороваясь на ломаном ханьском языке, человек лет шестидесяти пяти. Отсвет свечи, прикрепленной к остову шатра, блеснул на лысой, гладкой голове. При нем не было охранников. Значит, он уверен в силе своего племени.

— Хакан, — начал он, явно рассчитывая обойтись без толмача, — меня к тебе. От Эрши вы — в Цинь. Понял? Скажешь нет, скоро тумены, много туменов сюда! Понял? — Посланник кушанов, как ему было приказано молодым ханом, говорил от имени хакана.

— Мы подумаем и ответим, — сказал Ли Гуан-ли.

— Один день, два дня? — Посланник показал на пальцах.

— Пять шесть. — Ли Гуан-ли тоже выставил пальцы.

— Нет, три!

Ли Гуан-ли не ответил. Посланник понял это как знак согласия.

— Ихшид нужен!

— Туда нет пути!

— Дай путь!

— Нет!

Ли Гуан-ли поспешил восстановить равновесие сторон в переговорах: вначале он уступил, согласившись обдумать ответ на требование посланника, теперь же отверг требование пропустить его через кольцо окружения в кент.

Посланник, улыбаясь на ханьский манер, встал и направился к двери.

На пологом берегу полноводной реки, протекающей от ледниковых гор Пскем и Чаткал, прозрачной до самого устья, где она сливается с Яксартом, возвышаются неприступные крепостные стены кента, называемого иноземцами Чачем, а местным населением — Тарканом [144] Развалины стен древнего Таркана (Ташкента) находятся на берегу реки Чирчик между современными Янгиюлем и Чиназом. В средние века после прокладки большого канала Ташкепт был перенесен на новое место, где он ныне и находится. .

Все ворота кента (их было трое, со стороны реки стена была глухая) уже третий день открыты настежь. Из соседних мелких кентов и ближайших пастбищ стекаются сюда чавуши — воины в островерхих войлочных шапках. В кенте стало тесно от людей и резвых степных коней, никогда не видавших таких узких, кривых улочек с частыми поворотами. За стенами кента раскинуты многочисленные юрты для собирающихся чавушей. Но там останавливались лишь бывалые люди. Молодежь из любопытства теснилась внутри кента.

Именитый бек Таркана усатый Бурибек важно сидел на покрытом войлоком помосте в огромной юрте, раскинутой на небольшой площадке перед двухэтажным деревянным домом, принимая старшин родов и сотников, приезжавших во главе чавушей. День и ночь для них готовилось угощение. Гости ели вареную баранину и хлебали навар, пили кумыс и виноградное вино. Опустевшие деревянные и глиняные кувшины, на ручках которых были вырезаны пли слеплены головы баранов, немедленно заменялись полными. По убеждению кангхов, божество Фары, один из сподвижников великого Ахурамазды, появляющийся в обличье барана, наряду с Кок Тенгри придавал силу и отвагу тем, кто почитал его, кто пил кумыс и вино из сосудов с его изображением. Поэтому, перед тем как отправиться помочь своим соседям — даваньцам, надо было всячески почтить Фарна, хранителя и покровителя тех, кто стоит во главе родов и племен, а также отдельных семей и домов! Фарн придаст силу и удачу туменбаши [145] Туменбаши — глава десятитысячного или вообще большого отряда у кангхов. , сотникам и десятникам, и они во главе чавушей выгонят чинжинов из-под стен Эрши, главного кента Давани!