Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Русская Императорская власть, оглядываясь на год упорной работы, могла с гордостью убедиться в том, как много переменилось за 15 месяцев. Не только не было уступлено пяди русской земли, но, наоборот, у врага удалось отвоевать широкую полосу территории на Волыни, в Галиции и Буковине (площадью около 30 000 кв. верст). На Кавказе русская армия глубоко проникла в пределы Турции, на Анатолийское плоскогорье. Почти вся Армения была в русских руках. Было захвачено около миллиона пленных, преимущественно австрийцев (общее число пленных приблизилось к 2 млн. — Ю. В.)…

Уже во время кампании 1916 г. армия была снабжена удовлетворительно.К концу 1916 г. производство военного снабжения увеличилось в огромных, поразительных размерах.Производство ружей удвоилосьпротив 1914 г… производство пулеметов возросло в шесть раз,для легких орудий отмечалось увеличение в девять раз…для 3-дюймовых снарядов — в шестнадцать раз. В четыре разавозросло производство тяжелых орудий, утроилось число аэропланов(716 против 263)…

«Мало эпизодов Великой Войны, — писал У. Черчилль, — более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновленное гигантское усилие России в 1916 г. Это был последний славный вклад Царя и русского народа в дело победы… К лету 1916 г. Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в течение 1915 г. пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела собственными усилиями и путем использования средств союзников выставить в поле — организовать, вооружить, снабдить — 60 армейских корпусов вместо тех 35, с которыми она начала войну…»

Но русская власть никогда не отличалась умением саморекламы, и это в особенности давало себя чувствовать осенью 1916 г. Огромное большинство населения совершенно не отдавало себе отчета в гигантских достижениях этого года.Правда, многие цифры в это время составляли военную тайну. Население не отдавало себе ясного отчета в том, что плугов, как и гвоздей, не хватало, так как почти все железо шло на военное снабжение. Оно не знало, что армия — возросшая до восьми миллионов,включая тыловые части, — поглощала от двух третей до трех четвертей всего русского производства тканей. Сочувственно внимая лозунгу «все для войны», население не в достаточной мере сознавало, что этот лозунг сулил суровые ограничения для тыла.

Осень третьего года войны была порой упадочных настроений. Как всегда, немалую роль в том играли события на фронте. Успехи первой половины лета забывались быстро; фронт опять застыл на месте, а в то же время шли бои более кровавые, чем в 1915 г. Кампания 1916 г. обошлась русской армии в два миллиона человек — притом пленные в этой цифре составляли уже не 40 проц., как при великом отступлении, а всего 10 проц. С Западного фронта доходили вести о таких же тяжелых потерях, о таком же «топтании на месте».

Казалось, что войне не будет конца; что Германия окончательно справилась с продовольственными затруднениями, на которые так надеялись весной 1915 г. В рабочей, в студенческой, в полуинтеллигентской среде все более распространялось циммервальдское воззрение: это империалистическая война, ее надо прекратить…

Никакая пропагандане могла преодолеть эту усталость от войны; побороть ее — на известный срок — могла только железная дисциплина, только строгая цензура. Только царская власть, только твердая власть могла сдержать, затормозить эти явления распада…

Россия была больна войной.Все воюющие страны в разной степени переживали эту болезнь. «Везде, в парижском населении и в Палатах (парламента. — Ю. В.), чувствуется смутное беспокойство. Пораженцы с каждым днем выигрывают почву. В воздухе носятся подозрительные миазмы», — отмечал (6.XI — 24.Х.1916) президент Пуанкаре [7] Президент Франции в 1913–1920 гг. . Но русское общество вместо того, чтобы осознать причины неудачи, прониклось убеждением, будто все дело — в недостатках власти…

А. И. Гучков (в августе 1916 г.) писал ген. Алексееву: «Власть гниет на корню…» А. И. Гучков, конечно, не мог не знатьфактических огромных достижений 1916 г., но в своей пропаганде против власти на самых верхах армии он, очевидно, настолько же мало стремился к объективности изображения, как и «общественные организации»…

«Уверенность в измене родины ее официальных вождейкрепла и становилась всеобщей…»

«Темных сил» не было. В эту тяжелую годину русской жизни Россией правил сам Государь.Никто ему не «нашептывал»; никто на него не влиял; «темные силы» были плодом клеветы или больного воображения. О них твердили везде и всюду, но, когда нужно было указать, кто же именно эти «темные силы», — либо повторяли: «Распутин», либо произносили случайные имена людей, не имевших на самом деле никакого влияния (Гучков впоследствии договорился до каких-то «темных биржевых акул»).

Но эти два призрака возникли не случайно; это были орудия борьбы определенных кругов. В «революционной ситуации» 1916 г., кроме стихийных факторов, проявилась также борьба двух сознательных воль.

На одной стороне был Государь Император Николай Александрович. Он твердо верил, что России нужна сильная Царская власть; Он был убежден, что только такая властьможет вывести Россию на путь победы. Он был почти одинок в этом убеждении; верной подругой и помощницей Ему была Государыня, как и Он проникнутая верой в историческую миссию Царской власти, — верой, которую Он сумел в Нее вселить. Государь не считал возможным идти в уступках дальше известного предела;Он не считал себя вправе в военную бурю отдать государственный руль в другие руки; Он не верил, что эти другие справятся.

На другой стороне была группа людей, знавших, что, пока у власти Император Николай II, Россия останется в основе самодержавной монархией, хотя бы с частичными ограничениями полномочий власти. Иэти люди поставили себе задачей — сменитьЦаря. Они использовали войну как удобную обстановку для борьбы, ведшейся уже ранее.

«К вопросу об отречении Государя я стал ближе не только в дни переворота, но задолго до этого, — свидетельствует А. И. Гучков. — Когда я и некоторые мои друзья в предшествовавшие перевороту месяцы искали выход из положения, мы полагали, что в каких-нибудь нормальных условиях, в смене состава правительства, в обновлении его общественными деятелями, обладающими доверием страны, — в этих условиях выхода найти нельзя,что надо идти решительно и круто,идти в сторону смены носителя Верховной власти.На Государе и Государыне и тех, кто неразрывно с Ними был связан, на этих головах накопилось так много вины перед Россией, свойства их характеров не давали никакой надежды ввести их в здоровую политическую комбинацию;из всего этого для меня было ясно, что Государь должен покинуть престол».