Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Руки за спину — и проволокой вокруг кистей, да потуже, а после сотня-другая шагов в подвал, а там куча песка. Пуля в затылок — и пинок под зад. Главное, «чтоб кровь не обрызгала гимнастерку».

Ссылка и являлась приготовлением к расправе, натешила бы его красавица жена, как жена врага народа, лагерных урок. «Розы против стали»…

А тут как бы и выручило сердце бывшего наркома, сразу на нет свело ненависть и презрение толстоусого хозяина советской страны.

А ведь, надо полагать, присутствовал на том диспуте в Женеве Анатолий Васильевич: и Чернов цитировал Маркса, и Ленин ему возражал, и Плеханов возвестил миру о будущем России…

Что за личность Георгий Валентинович! Властитель душ! Пророк! С ним в Россию шагнули марксизм и социал-демократия… Судьба России! Можно сказать, ее крест!..

Впрочем, мог и не быть тогда в Женеве Анатолий Васильевич… Какая разница! Он из тех, кто не только знал — вникал во все тонкости «женевского» ремесла и устава будущей республики — первой в истории республики рабочих и крестьян. Во всяком случае, заслуги его в рождении этой республики лагерных свобод бесспорны.

Что там ни толкуй, а события уже бросали отчетливую тень, и далеко вперед, аж в самую гущу могильных крестов и безымянных захоронений…

Дух народа, закованный в объятия скелета…

ГОЛОС ИЗ ТЕХ ЛЕТ…

«Ни мы, ни эта толпа, ни учреждения Америки еще к этому не готовы (к захвату власти в США. — Ю. В.). Я — марксист (слова видного американского социалиста Стоуна, с ним на митинге в Чикаго беседовал в свое время Короленко. — Ю. В.). По нашему мнению, капитализм еще не докончил своего дела. Недавно здесь был Энгельс. Он говорил: «Ваш капитал отлично исполняет свою роль. Все эти дома-монстры отлично послужат будущему обществу. Но роль его еще далеко не закончена…»

Общество не есть организм, но в обществе есть много органического, развивающегося по своим законам. Новые формы назревают в нем так же, как растут на дне океана коралловые рифы… Нужна была долгая органическая работа под водой, чтобы дать для этого устойчивое осногание…

На мой взгляд, это основа философии Маркса. И вот почему Энгельс в самом конце прошлого столетия говорит, что даже Америка еще не готова для социального переворота…

…Те страны, где есть наиболее развитые объективные и субъективные условия, как Англия, Франция, Америка, отказываются примкнуть к социальной революции…

Приезд делегации английских рабочих закончился горьким письмом к ним Ленина, которое звучит охлаждением и разочарованием (не одобрили красный террор. — Ю. В.). Зато с Востока советская республика получает горячие приветствия. Но следует только вдуматься, что знаменует эта холодность английских рабочих социалистов и приветы фанатического Востока, чтобы представить себе ясно их значение.

На днях я прочитал в одной из советских газет возмущенное возражение турецкому «социалисту» Валиеву, статьи которого по армянскому вопросу отдают прямыми призывами к армянской резне. Таков этот восточный социализм…

Азия отзывается на то, что чувствует в нас родного, азиатского.

До следующего письма…

И июля 1920 года»

От избытка сердца глаголят уста…

«Правда» молчит, но писатель, для которого совесть людей есть предмет занятий, молчать не может. Молчать — это уже значит не быть писателем.

Это письмо, пожалуй, самое короткое. Оно все о том же, набившем оскомину большевикам и знатокам Маркса: о захвате власти вопреки логике исторического процесса, о преступности насилия.

Вряд ли Владимир Галактионович был осведомлен о междоусобных партийных разногласиях и программах, но умом, культурой, опытом жизни сознавал, что нельзя строить высшие формы бытия, переступая через все предшествующие. Неспособны существовать по отдельности ветки, листва, ствол и корни дерева.

Как из отсталого вдруг слепится самое передовое? Подобное в природе исключено. Одно непременно служит ступенькой другому. Попытка добиться такого вопреки логике и законам развития неизбежно ведет к срыву, падению, а сбои в подобных обстоятельствах преодолеваются только кровью. Сохранение движения становится возможным лишь через постоянное насилие, а насилие уже само по себе ведет к искажению естественности связей в обществе, то есть уродует и разлагает общество. Идеал превращается в свою противоположность — горе, беды и отвратительное настоящее. Именно это не учитывал, то есть совершенно не принимал во внимание, Главный Октябрьский Вождь. Это революционное насилие не являлось тем лечебным и очистительным костоправием, за каковое выдавал его Ленин.

Авантюризм переворота, авантюризм в строительстве новой жизни, демагогия, переполняющая новую жизнь, оскорбляют Короленко. Жесток и безнравствен опыт, поставленный Лениным над русским обществом…

Ни одному человеку за всю историю мира не удавалось провернуть решения такой важности, столь круто изменить жизнь такого огромного народа и оказывать такое влияние на судьбы мира.

С часа Октябрьского переворота речь шла только о счастье людей, клятвенном заверении дать это счастье, избавить людей навсегда от горя и насилий. Как не двинуть за таким человеком и такой партией?..

Люди не могли усвоить существа социальных учений, но из церкви они вынесли представление о рае. Теперь он был им обещан, причем в скором будущем, — и они не двинули, а хлынули за ленинцами…

Короленко взволнован, потрясен: нельзя эксплуатировать эти чувства народа, они святы, они из веков борьбы за лучшую долю; убить их (эти чувства) — значит наложить тяжкую черную печать на весь облик народа. Преступно обманывать людей в самом святом — вере.

Разумеется, Владимир Галактионович не понимал классовой природы общества — ну на просвет это в нем! Отсюда и обывательский подход к исторической борьбе рабочего класса и большевиков за новую жизнь. Через казни, испытания, голод и страдания — к новой жизни, а как иначе добыть ее, кто даст ее людям? Только так: через тернии — к звездам.

Он что, ослеп старик или умом пообносился? Необходимо ломать сопротивление эксплуататорских классов! Людям надобны не слова, а хлеб насущный, земля, мир и своя, народная власть! Кто это им даст, как не сила, освященная большевистской идеей?!

Письмо Ленина английским рабочим появилось в «Правде» (по валовой выдаче лжи ей принадлежит бесспорное первенство в мировом печатном деле [114] Думал ли я, что стану печататься (и очень энергично) в «Правде» с лета 1992 г.! И взаправду, прямо только вброны летают. «Правда» за Россию — и я с «Правдой»… ) 17 июня 1920 г. До первого мозгового удара оставалось чуть меньше двух лет.