Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Как еще раз не вспомнить слова Струве, столь убедительно подкрепленные письмами умирающего Короленко:

«…В революции, в самом ее ядре, гнездилась зараза контрреволюции, которая до последнего своего издыхания будет кичиться наименованием революции. Под каким наименованием погромная зараза будет раздавлена, совершенно неважно. Раздавлена же и выжжена из русской жизни она должна быть во что бы то ни стало».

Это была (и есть) именно контрреволюция и именно погромная зараза…

И создатель ее — Ленин. И эти черные, огненные тучи он направил на Россию. Его человеколюбие замешено на нетерпимости, крови, лжи и преследованиях всех, кто хоть в чем-то несогласен с ним. Это Мундыч по его вдохновению и предначертаниям залил Россию горем и кровью. Чекисты вплавились в русскую жизнь проклятием и бесчестьем. Этот черный орден коммунистов (ленинцев) и чекистов (ленинцев), придавив Россию (аж утонула в крови, хрипит, тянет голову из трясины тел и крови), держит ее распластанной, не дает вольного дыха, ведет счет мыслям и шагам каждого русского, скребущего с чела своего знаки рабства…

В дни, когда Короленко обдумывал пятое письмо наркому Луначарскому (кого пытался взять логикой — одного из устроителей «женевского» механизма и жизни под ним), богоносец революции подготавливал ответ корреспонденту газеты «Дейли ньюс» мистеру Сегрю. Ответ будет обнародован в «Правде» и «Известиях ВЦИК» 12 сентября 1920 г.

Из ответа однозначно явствует, как борется новая власть с меньшевистскими настроениями.

«…Дитман возмущается расстрелами, но естественно, что меньшевиков в этих случаях расстреливают революционные рабочие и что Дитману это не может особенно нравиться. Плох был бы III Коммунистический Интернационал, если бы он допустил вхождение в его ряды Дитманов…»

В общем, все в том же духе письма Ленина английским рабочим: или опуститесь на колени, или сгниете — таков наш принцип грядущего социализма. Тут и без всякого образования ясно (даже без начального): при подобном разрешении политических разногласий вообще не будет никаких других носителей идей, кроме ленинских (как Гитлер задумал решить еврейский вопрос, так и здесь геноцидом добиться полной идейной однородности). Будет лишь одна социал-демократия — большевистская, всегда единственно правая, так сказать, исторически обусловленная и подлинно народная (определенные основания так считать имелись). Так что меньшевики — это лишь ручеек в бурном потоке крови, пущенном большевиками на слив.

В каждой строке таких документов, как письмо английским рабочим, ответ Сегрю и др., клокочет кровавое человеколюбие вождя. Не таясь, он заявляет: резали — и будем резать! А все недовольные — это буржуазные выродки, холуи, предатели. Кто не с нами — ляжет под нашу поступь…

Нет, в короленковские времена народ еще не притерся к новой жизни, точнее, его не притерли. Это еще обычный народ, и он еще ропщет, защищает свои права, уходит к Махно, Антонову и прочим «батькам», не ведая, куда причалить от истребительно-карательной любви советской власти.

Ленин был самого лестного мнения о Ткачеве. С его помощью оглыбил свой взгляд на народ, который должен следовать за ними, большевиками, — и никаких одобрений не нужно. Одобрения — это вообще дань буржуазной демократии, видимость свободы, а не свобода. Революционная партия опирается на силу. Так сказать, не сознаете своего счастья, мы в вас его вобьем, пеняйте на себя.

Это насилие по Марксу, Ткачеву и по его, Ленина, принципам вождь приложил не только к враждебной большевизму стихии — имущим сословиям и интеллигенции, — но и к самому трудовому народу. Ленин его умело разделял, классифицировал и таким образом подводил под необходимость усечений, так сказать, по непокорно-враждебным частям. Он непрерывно вычленяет в народе все неподвластно-непокорное — и уничтожает, всякий раз не забывая об идеологическом объяснении-ярлыке. Ну не может «женевское» заведение без идеологического клейма. Человек любых достоинств враз за ним растворяется. Ну нет человека — одна враждебность, чужеродность и вызов. Тут и срабатывает заглатывающее устройство. Это уже и рефлекс, и потребность, и, само собой, классовая ненависть. «Чтоб кровь не обрызгала гимнастерку».

И однако, та же вера в Ленина, то же безрассудное поклонение.

Какой крик, какие доказательства еще нужны? Изгнить всему народу? Покрыть Россию могильными крестами?..

Но партия существует, в нее вступают, в ту КПСС, что несет на своих плечах безграничную власть генсеков.

Что еще нужно, дабы уразуметь, какая сила в нашей истории ставит нас на грань гибели?..

Дух народа, закованный в объятия скелета…

И УЖЕ В КОТОРЫЙ раз голос из тех лет, А МЫ БУДТО ОГЛОХЛИ — НЕ СЛЫШИМ…

«…У вас схема совершенно подавила воображение. Вы не представляете себе ясно сложность действительности.

Но прежде всего вы сделали у себя самое легкое дело: уничтожили русского буржуя, неорганизованного, неразумного и слабого. Вам известно, что европейский буржуа гораздо сильнее, а европейский рабочий не такое слепое стадо, чтобы его можно было кинуть в максимализм по первому зову… У западноевропейских рабочих более сознания действительности, чем у вас, вождей коммунизма, и оттого они не максималисты. После переписки Сегрю и Ленина дело ясно: европейская рабочая масса в общем не поддержит вас в максимализме. Она остается нейтральной в пределах компромисса…

Вы… прекратили буржуазные способы доставки предметов первейшей необходимости, и ныне Полтава, центр хлебородной местности, окруженная близкими лесами, стоит перед голодом и перед лицом близкой зимы вполне беззащитная. И так всюду, во всех областях снабжения. Ваши газеты сообщают с торжеством, что в Крыму у Врангеля хлеб продается уже по 150 р. за фунт. Но у нас (т. е. у вас) в Полтаве, среди житницы России, он стоит 450 р. за фунт, т. е. втрое дороже. И так же все остальное.

…Жизнь берет свое: несмотря на ваш запрет, кожевники-кустари то и дело принимаются делать кожи, удовлетворяя таким образом настоятельнейшие потребности в обуви ввиду зимы… Пока… не узнают об этом преступлении наши власти и не прекратят его… Конечно, вы можете сказать, что у вас уже есть кое-где «советские кожевни», но что значат эти бюрократические затеи в сравнении с огромной, как океан, потребностью. И в результате посмотрите, в чем ходят ваши же красноармейцы и служащая у вас интеллигенция… в лаптях… в кое-как сделанных деревянных сандалиях…

Вообще, сердце сжимается при мысли о судьбе того слоя русского общества, который принято называть интеллигенцией. Рассмотрите ставки ваших жалований и сравните их с ценами хотя бы на хлеб. Вы увидите, какое тут смешное, вернее, трагическое несоответствие. И все-таки живут… Да, живут, но чем? — продают остатки прежнего имущества: скатерти, платочки, кофты, пальто, пиджаки, брюки. Если перевести это на образный язык, то окажется, что они проедают все заготовленное при прежнем буржуазном строе, который приготовил некоторые излишки. Теперь не хватает необходимого, и это растет, как лавина. Вы убили буржуазную промышленность, ничего не создали взамен, и ваша коммуна является огромным паразитом, питающимся от этого трупа. Все разрушается: дома, отнятые от прежних владельцев и никем не реставрируемые, разваливаются, заборы разбираются на топливо, одним словом, идет общий развал.