Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие
- Название:Огненный крест. Бывшие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Прогресс», «Культура»
- Год:1993
- ISBN:5-01-003925-7, 5-01-003928-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие краткое содержание
Представляя собой самостоятельное художественно-публицистическое произведение, книга завершает развитие событий и людских судеб, описываемых в вышедших ранее книгах Ю. П. Власова «Огненный Крест. «Женевский счет» и «Огненный Крест. Гибель адмирала».
Огненный крест. Бывшие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Торжество ли это? Когда-то, еще при самодержавии, в один из периодов попеременного усиления то цензуры, то освобождавшейся своими усилиями печати, в одном юмористическом органе был изображен самодержец, сидящий на штыках. Подпись: «Неудобное положение» — или что-то в этом роде. В таком же неудобном положении находится теперь ваша Коммунистическая правящая партия. Положение ее в деревне прямо трагическое. То и дело оттуда приносят коммунистов и комиссаров, изувеченных и убитых. Официозы пишут пышные некрологи, и ваша партия утешает себя тем, что это только куркули (деревенские богачи), что не мешает вам выжигать целые деревни сплошь — и богачей и бедных одинаково. Но и в городах вы держитесь только военной силой, иначе ваше представительство быстро изменилось бы. Ближайшие ваши союзники, социалисты-меньшевики, сидят в тюрьмах… В 1905 году, когда я был здоров и более деятелен, мне приходилось одно время бороться с нараставшим настроением еврейских погромов, которое несомненно имело в виду не одних евреев, но и бастовавших рабочих. В это время наборщики местной типографии, нарушая забастовку, печатали воззвания газеты «Полтавщина» и мои. Это невольно сблизило меня со средой наборщиков. Помню одного: он был несомненно левый по направлению и очень горячий по темпераменту. Его выступления навлекли на него внимание жандармских властей, и с началом реакции он был выслан сначала в Вологду, а потом в Усть-Сысольск. Фамилия его Навроцкий. Теперь он… арестован вашей чрезвычайкой за одно из выступлений на собрании печатников. В октябре Навроцкий был выслан по решению ЧК в северные губернии. Мне пришлось писать по этому поводу в Харьков. Мои «докладные записки» по начальству не имели успеха. Теперь Навроцкий свободен, но зато сослан в северные губернии его сын, уже раз, еще в детстве, бывший в ссылке вместе с отцом. Очевидно, история повторяется. Когда теперь я читаю о «желтых» печатниках Москвы и Петербурга (печатники как наиболее образованная часть рабочего класса резко выступили против большевиков. — Ю. В.), то мне невольно приходит мысль, сколько таких Навроцких, доказавших в борьбе с царской реакцией свою преданность действительному освобождению рабочих, арестовывается коммунистами чрезвычайки под видом «желтых», то есть «неблагонадежных» социалистов. Одно время шел вопрос даже о расстреле Навроцкого за его речь против новых притеснений свободы мнений в рабочей среде. Чего доброго, это легко могло случиться, и тогда была бы ярко подчеркнута разница чрезвычаек и прежних жандармских управлений. Последние не имели права расстреливать — ваши чрезвычайки имеют это право и пользуются им с ужасающей свободой и легкостью…»
К рассуждениям Короленко не худо и присовокупить выражение Герцена, очень своевременное: «Недостаточно быть пролетарием и голодным, чтобы стать революционером».
Зато дружно становились погромщиками и доносителями.
Сейчас это затушевывается, но ведь основа ленинизма — это революционное насилие одного класса над всеми другими, то бишь террор: угрозы, преследования, лагеря, тюрьмы, «психушки», убийства.
Утопия была совершенно оторвана от действительных отношений, сложившихся в мировом хозяйстве.
Вырванная из подлинных отношений в обществе, схема ленинской экономики — это сугубо утопическое построение, оно способно воплощаться в жизнь через постоянное, неослабное принуждение. Иначе оно работать не могло и не может.
Именно поэтому все последующее движение (идти вспять — тоже ведь движение) общества основывалось на насилии. Без насилия эти нежизненные хозяйственные отношения давали сбой. Сбой за сбоем уже грозили экономической несостоятельностью. Только через принуждение всех и каждого общество могло существовать в мертвых, утопических построениях вождей. Поэтому всю его суть пронизывало насилие.
За эксперимент народ расплачивался горами трупов, нуждой, болезнями, а главное — душевным надрывом, вырождением.
Все верно: людей хорошими или дурными делают обстоятельства. И редко складываются столь благоприятные условия для реализации низменного в людях, нежели в эпоху после Октябрьского переворота.
Тяжкое, надрывное существование, когда для выживания почти постоянно требовались сверхчеловеческие усилия, в то же время обеспеченность жизни (причем круто прогрессирующая) при определенном политическом поведении, а главное — огромных уступках в нравственном отношении к жизни, попросту говоря, совести — это не могло не сказаться на духовном состоянии общества. Еще Антон Иванович Деникин в «Очерках русской смуты» писал: «Великие потрясения не проходят без поражения морального облика народа». Здесь вся суть случившегося. Остается лишь прояснить, что это за «великие потрясения».
Чтобы выжить, массы населения идут на поступки и дела аморальные, грязные, зачастую преступные — иначе ложиться в ров с пулей в сердце или в гроб — от голода, — и не один, а со всей семьей. И следует учитывать, что эти испытания оказывались не разовыми, а такой была жизнь десятилетиями. Каждый миг десятилетий требовал нечеловеческого напряжения для выживания — это не могло не отразиться на духовном облике поколений. Как известно, в исторической науке за поколение приняты 25 лет. А после революции большевизм господствует до начала 1991 г. безраздельно. Правда, в 60—70-х годах условия для выживания имели свой особенный характер, голод и застенок не грозили столь явно, но тиски работы, быта (вообще существования) были очень жестки. Человек, выбивавшийся из общего шага, обрекался если не на гонения, то на прозябание и всяческие невзгоды, которые в конце концов оборачивались болезнями и скорой гибелью или крушением всех жизненных планов. Но поистине людоедскими были условия выживания в первые три десятилетия советской власти.
Стало быть, годы ущербного для морального состояния народа распределяются на целых три поколения! Это очень много, если учесть, что на все время существования России выпадают какие-то сорок поколений — это ровно тысяча лет. Вот так.
Три поколения народа оказались поставленными в тяжелейшие, порой трагически надрывные условия. Что при этом должно происходить с народным характером, представить не столь сложно, да это и видно, что называется, невооруженным глазом.
И все же не все и не всё поддавались перетиранию, подгонке, переплавке в дьявольские шаблоны, назначение которых — приспособить каждого к новой жизни, выживанию в совершенно новых, еще дотоле неведомых условиях. Это явилось истинной трагедией, когда среди великого множества оскаленных лиц, нечеловеческих гримас, крючковатых лап, одинаково приспособленных рвать горло ближнему и хватать, хапать, молниеносно пряча под себя, мученически вели жизнь группы людей (и в среде простого люда, и среде интеллигентской, образованной). Они напоминали деревья, с которых срубали ветки, драли кору, а они все равно жили, правда неизбежно подсыхая, ужимаясь в числе, но все же упрямо выбрасывая побеги и молодую листву жизни: честной, праведной и в самом главном — бескомпромиссной, ибо компромисс означал потерю человеческого в себе. Верно, эти люди порой замыкались в себе, больше молчали (отнюдь не все), но они оставались людьми и никак не являлись материалом для строительства так называемого нового общества. И вот эта, по существу, ничтожная часть народа и составила его духовный каркас, не дала и не давала ему растечься студнем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: