Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

…Советы уехать Вы упорно отвергаете.

Понятно, что довели себя до болезни: жить Вам, Вы пишете, не только тяжело, но и «весьма противно»!!! Вы не политик. Сегодня — зря разбитые стекла, завтра — выстрелы и вопли из тюрьмы, потом обрывки речей самых усталых из оставшихся в Питере нерабочих, затем миллион впечатлений от интеллигенции, столичной интеллигенции без столицы, потом сотни жалоб от обиженных, в свободное от редакторства время, никакого строительства жизни видеть нельзя (оно идет по-особому и меньше всего в Питере), — как тут не довести себя до того, что жить весьма противно.

Страна живет лихорадкой борьбы против буржуазии всего мира, мстящей бешено за ее свержение. Естественно. За первую Советскую республику — первые удары отовсюду…

Жизнь опротивела, «углубляется расхождение» с коммунизмом…

Не хочу навязываться с советами, а не могу не сказать: радикально измените обстановку, и среду, и местожительство, и занятие, иначе опротиветь может жизнь окончательно.

Крепко жму руку.

Ваш Ленин»

«…Революцию нельзя делать при помощи воров, нельзя делать без интеллигенции…» Помните грабеж еще не остывших останков Романовых — женщин, девушек и мужчин с мальчиком? Помните все эти кроваво-идейные экспроприации — одно нескончаемое насилие, распространенное уже на всю страну? Помните звероподобный клич Ильича «Грабь награбленное!»? Горький все точно схватил: «Революцию нельзя делать при помощи воров…»

И уже широченный, можно сказать, невозвратный шаг к «психушкам» — превращение нормальных людей в больных, глумление над разумом. Раз с революцией не в ладах — «это сплошная больная психика».

Само собой разумеется, что она совершенно здорова у тех, кто вбивает в людей единомыслие (те самые «выстрелы и вопли из тюрьмы»).

Андропов принимал свой метод излечения инакомыслия прямо из рук Главного Октябрьского Вождя.

«Клевещет» Короленко — Ленин и пнул его в письме. Аж хряск до наших дней долетел.

«Клевещет» Алексей Максимыч — пинок поделикатней, но, так сказать, наполненней.

А что до «выстрелов и воплей из тюрьмы»… — казнили и будем казнить, ведь «строительство жизни… идет по-особому».

Естественно, никакие нервы тут выдержать не способны, кроме разве как у убежденных — тех, что этот самый порядок и вывели из кабинетных раздумий и дискуссий, съездов партии и конференций; тех, что мастерили гильотину для народа еще на заре большевизма в далекой Швейцарии. Для них это не ужас разрухи, эпидемии, насилия, а уничтожение сопротивления свергнутых классов, рывок в лучезарное завтра.

«…Радикально изменит обстановку, и среду, и местожительства…» Алексей Максимыч это и сделал, отъехав на Капри. Другим (из несогласных и недопонимающих) эту обстановку, среду и место жительства изменили несравненно проще — тюрьмой, лагерем, ссылкой… расстрелом.

Житие с волкодавами нового строя — это и есть «изменить среду». Некоторые так и не смогли, аж до конца 80-х годов их не оставляли без присмотра и соответствующего «обслуживания».

Горький и тот сумел вписаться в новую среду лишь с третьего или четвертого захода. Сколько улиц да городов его имени понадобилось, какая забота «синего воинства» (лично опекало), аж все время слеза дрожала на реснице (тогда еще от умиления, после — от осознания тюремности своей жизни)!..

«Ваш Ленин» — так вождь подписывал письма редко, вообще редко; в частности, письмо к Сталину 13 мая 1920 г. Он вообще с исключительной теплотой пишет о Сталине. Вот в письме к А. А. Иоффе 17 марта 1921 г.:

«…Пример — Сталин. Уж, конечно, он-то бы за себя постоял. Но «судьба» не дала ему ни разу за три с половиной года быть ни наркомом РКИ, ни наркомом национальностей. Это факт…»

Во множестве писем, записках Ленин советует своим корреспондентам обращаться по тем или иным вопросам к Сталину, предлагает просить Сталина помочь в том-то и том-то…

И сколько подобного трогательно-доверительного в отношениях со Сталиным! А иначе и быть не могло — дело (преступное внедрение в жизнь утопии) было общим, и тут они являлись самыми близкими в понимании задач и методов их решения. Феномен Сталина взошел на ленинизме. «Чудный грузин» добавил свое лишь в отношения с единомышленниками. В остальном — строго шествовал ленинским курсом.

Сталин являлся одним из самых близких к Ленину в последний отрезок жизни главного вождя. Молотов говорил об этом так в 70-х годах:

«Со Сталиным у Ленина отношения были тесные, но больше на деловой основе. Сталина он куда выше поднял, чем Бухарина! Да и не просто поднял — сделал своей опорой в ЦК. И доверял ему.

В последний период Ленин был очень близок со Сталиным, и на квартире Ленин бывал, пожалуй, только у него…»

Как это характеризует отношения в партии: не партия, а Ленин «поднял». А иначе и быть не могло. Партия являлась лишь инструментом (своего рода скальпелем) в руках главного вождя — не самостоятельной, а сугубо подчиненной величиной. Придаток — наиболее точное название этих «спаянных единством воли людей». Сплоченные, чтобы быть придатком воли вождя и вождей. Совершенный отказ от себя, своей воли, разума, какого-либо не то чтобы критического, а просто творческого отношения к миру.

С придатком и обходились соответствующим образом, когда он пытался что-то значить. Иначе и быть не могло. Ведь эти «спаянные единством воли люди» сами соглашались (и соглашаются на подобную роль). Тут все было и есть в точном соответствии с природой вещей.

Кляня ленинизм, карательные органы, не следует выпускать из виду самое первое, самое существенное, можно сказать, душераздирающее обстоятельство. Все советские структуры власти составлял (и составляет) народ. Они — часть народа. Они возможны лишь благодаря определенным свойствам народа, его определенной культуре и нравственности.

«Чтоб кровь не обрызгала гимнастерку».

Партия, ленинизм, карательные органы — все это плоть народа, его живая ткань. Насилие исходило от народа, во всяком случае, от его большей части. Народ составлял (и составляет) карательные и партийные органы…

И Ленин, и Сталин, и все прочие генсеки ничего не сумели бы в одиночку… Силу им давали не только обманная утопическая философия, в которую поверил народ (поверил ведь!), не только ВЧК-КГБ, не только партия (это идейное и духовное насилие), а народ.

И это так: во всю свою горемычную историю русский народ сам возводил для себя тюрьмы, своими руками устраивал жизнь — один тюремный двор.

Народу еще очень долго болеть, не десятилетия, а гораздо больше. Яд ленинизма, яд жестокой, безнравственной утопии проник слишком глубоко в его душу и тело…

Всегда правый народ…