Алексей Иванов - Тени тевтонов

— Я не мерзавец. Просто вы, русские, влезли туда, где не ваша история.

Ответить Володя не успел. Возле невысокой ограды двора в глубокой тени мелькнула фигура человека.

Человек вёл себя осторожно, хотя явно не привык таиться. Замерев в тени, он осмотрелся и затем спокойно направился к подъезду напрямик через двор.

Скрипнула дверь, стукнула деревяшка, и Володя сзади произнёс по-немецки:

— С-стоять!

Человек замер, а потом оглянулся. Володя держал его на прицеле.

— Кто вы такой? — требовательно спросил незнакомец.

Володя, сержант, услышал повелительные интонации и едва не попался на уловку: на миг замешкался, готовый ответить. Расстёгнутое летнее пальто незнакомца укрыло движение. Офицеры вермахта уважали японскую борьбу джиу-джитсу: удар носком ботинка в запястье выбил у Володи парабеллум. Другой удар Володя всё же поймал и рванул противника на себя. Сцепившись, они стукнулись в стену и упали. Пальто мешало незнакомцу, иначе он сразу свернул бы Володе шею, но и в пальто он упрямо продавливал сопротивление Володи и подбирался к его горлу. Незнакомец был сильным и тренированным бойцом. И вдруг обмяк, ткнувшись лбом Володе в скулу. От волос противника пахло хорошим мужским одеколоном. Над Володей возвышался Клиховский. Он оглушил незнакомца самым незатейливым образом — кирпичом по затылку.

Володя сегодня второй раз проиграл в схватке с немцем — и второй раз его выручили. Клиховский перевалил незнакомца на спину. Володя кашлял.

— Не забудьте о моей услуге, — деловито сказал ему Клиховский.

Он обшаривал карманы незнакомца. Портсигар. Зажигалка. Пистолет «зауэр». Ручной фонарик. Эсэсовский нож с гравировкой «Meine Ehre heist Treue». Больше ничего. Клиховский посветил фонариком немцу в лицо.

— Не Людерс и не Зигги, — хрипло сказал Володя. — Вы его з-знаете?

— Да, — кивнул Клиховский. — Это Гуго фон Дитц, адъютант гауляйтера.

— Вот так удача!.. — изумился Володя.

Он поднялся, хотя голова у него ещё кружилась.

Вдвоём они подтащили фон Дитца к стене и усадили, прислонив спиной. Володя вытянул из петель пальто фон Дитца крепкий пояс и крест-накрест связал адъютанту руки. Фон Дитц зашевелился и застонал, приходя в себя.

— Не слепите глаза, — сощурился он.

Клиховский убрал луч и положил фонарик на землю вверх рефлектором.

— Вы работаете на га-гауляйтера? — без подготовки спросил Володя.

Фон Диц помедлил.

— Да, — неохотно признал он.

Он оглядывал русского парня, взявшего его в плен. Что ж, печально, как и всё в этой нелепой жизни. Конечно, в своей стране большевики истребили высшее сословие, и глупо надеяться, что последним противником прусского аристократа Гуго фон Дитца будет дворянин, но этот парень даже не офицер!

— Где сейчас на-находится гауляйтер?

Фон Дитц не видел смысла скрывать. Во-первых, его ответ уже ничего не изменит в судьбе гауляйтера. А во-вторых, пускай господин Кох катится ко всем чертям в преисподнюю — вдогонку за своим фюрером.

— Он в убежище на подземном объекте «HAST».

— А где вход?

— Я не знаю адреса, — усмехнулся фон Дитц. — Я не почтмейстер.

— Тогда вам придётся по-показать.

— Я покажу, — не стал спорить фон Дитц.

Гауляйтер Кох всегда нравился ему. Сообразительный, рачительный, напрочь лишённый мстительности. Таким и должен быть правильный слуга. Ведь Кох — слуга, простолюдин с Рейна. Он служил фюреру умело и преданно: ловил желания на лету и делал больше, чем приказывают. Конечно, воровал, но слуги всегда воруют — на этот счёт фон Дитц иллюзий не имел.

Мужчины из рода фон Дитцев в течение трёх веков командовали полками у различных герцогов, курфюрстов и кайзеров, а в жёны брали девушек из Саксонии, чтобы их изяществом смягчить суровое прусское воспитание. Ко временам Бисмарка род совсем обеднел. Но Гуго фон Дитц при гауляйтере Кохе стал обладателем фольварков, мастерских и рыбоконсервной фабрики. У него появились особняк с большим гаражом неподалёку от Эрих-Кохплац в Кёнигсберге, свой самолёт в ангаре Девау, охотничьи угодья в Роминтенской пуще, вилла на побережье в Раушене и яхта. Его любовница пела в опере, и в лучшем офицерском казино ему всегда предоставляли кредит.

Гауляйтер Кох покровительствовал ему, однако фон Дитц трезво понимал причины. У Коха, слуги, не было врождённого достоинства аристократа, не было модного интереса к аэропланам, глиссерам и гоночным автомобилям, не было уверенности, что самые красивые женщины непременно выберут именно его. Нацисты были правы в том, что господство — в природе человека. Да, Кох принадлежал к народу господ, но не к человеческому виду повелителей. Одаривая фон Дитца, он как бы доказывал самому себе своё превосходство. А фон Дитц принимал дары, потому что это было в его природе, но дарителя не уважал. И жертвовать жизнью ради него намерения не имел. Он хотел, чтобы русские просто не помешали ему сделать нужный шаг.

А Володя торопился продолжить допрос, пока пленник говорит:

— Зачем вы пришли сюда, го-господин Дитц?

— За племянницей Людерса. Старик потребовал взять её с нами.

— Куда с вами? — похолодел Володя.

— Людерс и гауляйтер выйдут в море. Там их подберёт судно. Разумеется, Людерс не вернётся домой. И он пожелал захватить с собой племянницу.

Фон Дитц подумал, что идея бегства в Уругвай или Аргентину сама по себе неплохая. Но что лично ему делать в Монтевидео или Буэнос-Айресе? Водить такси? Жить в съёмной конуре в трущобах? Раз в месяц покупать проститутку? Жалкая участь. Тем более что даже она теперь недоступна. У русских его ждёт пуля в затылок. В лучшем случае тюрьма или Сибирь.

— А где Лигуэт? — из полумрака спросил Клиховский.

Володя посмотрел на него с непониманием. Фон Дитц шевельнулся.

— Мне знаком ваш голос, — сказал он. — Покажитесь.

Клиховский поправил фонарь, чтобы его лицо попало в луч.

— А, это вы… — протянул фон Дитц. — Восхищён вашей потрясающей живучестью! Значит, не напрасно я избавил вас от петли в Штутгофе.

— Где Лигуэт? — бесстрастно повторил Клиховский.

— Ваша игрушка у Людерса, — печально улыбнулся фон Дитц. — Этот простак намеревается снова торжественно вручить её гауляйтеру.

— Про что вы го-говорите? — вклинился Володя.

— О, это такая давняя история… — вздохнул фон Дитц. — Господин солдат, дайте мне сигарету. Только мою, пожалуйста, русские не для меня.

Володя раскрыл портсигар фон Дитца и вынул сигарету.

— Разрешите я сам возьму, — виновато сказал фон Дитц. — Чужие пальцы, знаете ли… Я брезглив.

Володя фыркнул и протянул портсигар. Фон Дитц поднял связанные руки, неловко выколупал сигарету и сунул в рот. Володя чиркнул зажигалкой.