Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

«Зиновьев был трусоват. Каменев — тот с характером…

Каменев высоко ценил Ленина, видел, что это гениальный человек, и сам Каменев — очень умный человек, но он чужой, чужой Ленину. А Зиновьев — приспособленец, ловкий такой… Но Ленин Зиновьеву никогда не доверял.

Ленин больше любил Каменева [124] Это соответствует фактам. Именно Каменеву передал Ленин свой личный архив и наброски незаконченных работ. …»

Помните те четыре пули в конверте у наркома Ежова, они были обнаружены в ящике его письменного стола?..

Троцкий до лакейства Зиновьева не опускался. Он сознавал свою ценность и верил в партию и революцию. Это его выгодно отличало от Каменева, Зиновьева, Сталина и др. Это был настоящий фанатик веры.

Сталин поставил Троцкого своим злейшим врагом и нанес первый удар, в который искусственно вовлек и Зиновьева, и Каменева, и Бухарина с Рыковым, а уж партия выполнила маневр, как эскадра после сигнала флагмана. Есть такая команда: «Все вдруг!»

«Все вдруг!» — это самая яркая особенность партии. Всем вдруг прозревать, всем вдруг клеймить…

Каждый по отдельности в руководстве сознавал: Лев Давидович ему не по зубам. Каждый по отдельности, кроме разве Рыкова, таил в душе честолюбивые мысли стать первым в партии. Поэтому все объединились вокруг Чижикова, когда он издал животворный клич: «Свалить Троцкого!»

Троцкий же самодовольно полагал свои позиции неуязвимыми. Он творил Октябрь, он поднимался вровень с Лениным, он создал Вооруженные Силы Республики; рабочие и крестьяне, как и вся партия, слишком обязаны ему. И Троцкий просчитался на благодарности и вообще непреодолимости своей величины. «Все вдруг!»

Как генеральный секретарь партии, Сталин заполнил все ее решающие посты в центре и на местах своими людьми. Уже Ленин пребольно почувствовал это, а Троцкий оказался просто сметенным натиском полуграмотных, но горласто-самоуверенных чижиковских «кадров»…

«Светочи человечества» — так назвал первый советский календарь (1919) Маркса, Энгельса, Ленина, Лассаля, Робеспьера, Марата, Бебеля, Халтурина, Адлера и Либкнехта-сына.

Ленин не запретил себя именовать «светочем» (уже сама практика подобных терминов доказывает их обыденность, устойчивую привычность в той среде), не воспрепятствовал превращению себя в святого, не принял определенных документов на этот счет, не потребовал от партии решительного отказа от культа как чрезвычайно опасного явления. Это ведь даже не явление — это политика.

Нет, от культа отказываться сверхопрометчиво. Культ и впредь будет самым мощным, всепробивающим политическим средством — в этом ответы на все вопросы. Культ сплачивает народ, воспитывает послушным, списывает с вождей все грехи и ошибки, возводя в сан непогрешимых. Так что речь идет не просто о человеческой слабости. Это политика, и большая политика. За ней оболванивание народа.

С Ленина эта традиция — власть берут, держат и не отдают. По существу, Ленин был самоназначенным правителем России. Никогда никаких выборов он не проводил, все это буржуазные штучки.

Генеральные секретари и вообще так называемые избранники народа лишь строго следуют примеру своего идола. Традиции захвата власти свято соблюдаются.

Утопия, насильно вращиваемая в жизнь, в плоть и дух страны…

Тот, кто забегает вперед истории, навешивает на общество дополнительные десятки миллионов трупов, обездоленность, лишения.

Историю не обманешь. Лишь одно средство позволяет преодолевать несоответствие политико-экономических условий при внедрении утопических планов — насилие.

Насилие проливает кровь, сеет нужду, но сохраняет уродство этого состояния, уродство нежизненных материальных и духовных условий фантастического бытия.

Зело ошиблись с лечением России. Просто роковым образом ошиблись. Мало того, что ошиблись, но с немыслимой поспешностью возвели себя и вожди, и партия в непогрешимых, в благодетелей, а заодно и в касту неприкасаемых, но только наоборот. Неприкасаемых — значит, имеющих особые права в этой жизни, права на все…

Генеральные секретари и партийная бюрократия — это всё дозволяющие себе и всё запрещающие всем. Они вне контроля, вне конституции, и это является характерной чертой диктаторского режима. От Ленина это гниение в культе, эта традиция диктаторской крепости и видимость народного правления.

Главный вождь смущенно улыбался и брал под козырек.

Кстати, адмиралу Колчаку был доставлен в ставку экземпляр первого советского календаря (об этом вспоминала Тимирева). Его возмущению не было предела. Надо полагать, Александр Васильевич вспомнил бы о нем на суде…

Речь перед Петросоветом (и свою брошюру тоже) Зиновьев заключил словами:

«Сейчас наш вождь лежит раненый. Несколько дней боролся он со смертью. Но он поборол смерть, он будет жить. Это символ. Наша революция одно время тоже была как будто смертельно ранена (весну и лето восемнадцатого года партия не знала, как распорядиться захваченной властью; не стихали яростные диспуты, что опять-таки доказывает авантюристичность самого переворота: только захватить власть, а что дальше — ни малейшего представления; это ли не авантюризм высшей пробы! — Ю. В.). Она выздоравливает теперь, она выздоровеет так же, как наш вождь т. Ленин. И рассеются тучи. И мы победим всех наших врагов и супостатов…»

Надо полагать, из-за этих «супостатов» и завели «женевскую» тварь.

И какая ширь в этом понятии — «супостаты»! Все объемлет: и классово чуждых, и думающих иначе, и вообще любого, коли не угодил!

КГБ — Комитет государственной безопасности по уничтожению супостатов.

Когда Ленин умирал во второй раз, уже по-настоящему, он имел возможность понаблюдать за поведением своих выучеников — тех, кто был ему обязан всем. Впрочем, всем ему были обязаны не только они, но и вся партия и вообще рабоче-крестьянское государство.

Без Ленина ничего не было бы.

Никто не обладал столь сокрушительной диалектикой уничтожения государства и выкручивания рук по отдельности каждому и всему народу сразу. Еще бы, политика начинается там, где счет людям идет на миллионы. Словом, массы…

И вот эти деятели (ну найди для них другое слово! Деятели и есть), забывшие об учителе (над его еще живым телом, разложенным немощью), дозволяющие унижать его жену в драке за власть, являлись апостолами нового общества, носителями морали, как говорили тогда — морали будущего.

Они издавали циркуляры, по их наставлениям вырабатывались программы для различных курсов, школ, высших учебных заведений. Они наставляли литературу, театр, танцы, учили морали целый народ. Вся правовая и юридическая основа государства возникла под их надзором…