Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Слышал вождь, как недомогает Россия. Каждый миг знал, в каком состоянии и есть ли надежда для них, большевиков. Свое лечение приготовил, все «инструменты и порошки» держит наготове.

«И Ленин, смеясь, говорил нам: «А не попробовать ли нам сейчас?»…»

Власть — для счастья трудящихся. Архиважно взять!

Это не беда, что не соответствует Россия такому броску и вообще разольется море крови и зла. Для исправления и выправления — террор, да при наличии «женевского» устройства, ой как пойдет!.. С ними — террором и «женевским» устройством — проломимся в любое будущее, все станет явью…

Оплошная болезнь, наследственная предрасположенность к склерозу, нервное и умственное сверхнапряжение, а затем и опасное ранение [121] Врач Ленина Розанов сие отрицал категорически: ранение не убавило дней вождя. Это Розанов оперировал после и Фрунзе. превратили сосуды Ленина в камень, мозг — в разжиженную массу. Получился как бы многократно усиленный удар — и все по одной системе: сосудам. И это тоже не случайно. Сосуды несли основную нагрузку.

«Он (Ленин. — Ю. В.) никогда не относился особенно нежно к буржуазии. Но с начала войны (первой мировой. — Ю. В.) у него появилась какая-то концентрированная, сосредоточенная, острая, как отточенный кинжал, ненависть к буржуазии (к инакомыслию эта ненависть была не меньше, впрочем как и презрение к интеллигенции. — Ю. В.). Казалось, он даже переменился в лице…»

Ленин, находясь в эмиграции, пользовался дарами ненавистного буржуазного строя [122] Царской властью выплачивалось ссыльным ежемесячное пособие. Ленину, например, его вполне хватало, благодаря чему он мог до конца сосредоточиться на своих антиправительственных произведениях, сочинив с 1897 по 1900 г. свыше 30 работ, в том числе «Задачи русских социал-демократов». — См.: Росси Ж. Справочник по ГУЛагу. London, Overseas Publications Interchange, Ltd. 1987. . Зато советский строй всем свободам сразу придал выдержанный классовый характер. И уж какие там заграницы! Лагеря, проволока, овчарки, убийства…

Суров, но справедлив был Главный Октябрьский Вождь. За малейшее несогласие или непокорность карал смертью, в лучшем случае высылкой. Был заворожен призраком всеобщего рая и благоденствия.

«Нечего и говорить о том, что Маркс является самым любимым писателем Ленина, как его любимым русским автором является Н. Г. Чернышевский…»

О вкусах, разумеется, не спорят.

Справедливости ради следует признать, что все последующие авторы далеко превзошли Зиновьева в лизоблюдстве. Это и понятно: кормит подобная литература сверх всякой меры и вообще дает надежное место и звание, даже в «науке».

Ну, а в том, что личные вкусы вождя стали обязательными для граждан, сомневаться излишне.

Революция не сумела порвать с низкопоклонством. От самых близких людей прихлынула к вождю лесть. Нимб и стал просвечивать — ну, точно через темя, от уха к уху.

И это при Ленине освоили методику растления пайками. Общество оказалось разделенным на тех, кто допущен к кормушке, и тех, кто обязан работать, не черпая из кормушки. И работа, и вся жизнь поневоле стали борьбой за переход в категорию допущенных к кормушке. Это высшая революционная доблесть — деление общества на чистых и нечистых, достойных поедать паек и недостойных. Нечистые мрут куда как дружней и воз тянут несколько раз более тяжелый… и вообще, бабы новых народят…

«Один из вас, питерцев, стоит 100 других. Таково убеждение Ленина. Товарищ Ленин, можно сказать, до суеверия верит в питерского рабочего. Он глубоко убежден, что питерский рабочий все может, что он обладает особым талисманом и сделан из особого металла…»

Зиновьев первым взялся рассказывать миру о Ленине как о святом.

Потом Ленина положили в мавзолей. Прежде ходили на поклон к чудотворным мощам — и теперь сподобятся.

Самые близкие к Ленину люди сотворили из праха мощи, поскольку теперь это не прах соратника по борьбе, а гигантское политическое мероприятие. Да придумай такое: через мавзолейное поклонение воспитывают людей в единстве веры и в преданности генеральным секретарям и, само собой, социалистическому Отечеству, которое отныне и вовек нераздельно с этими самыми генеральными секретарями и, позволю повторить себе, в котором благо дается лишь через всеобщую безгласную подчиненность.

«Каждый пролетарий знает, что Ленин — это вождь, Ленин — это апостол мирового коммунизма…»

Лишь 10 месяцев минуло со дня октябрьского переворота, а уже четко вырисовывается культ вождя. И культ разжигается не темным, заскорузлым сознанием Руси, а наиболее грамотными людьми партии.

«Я чувствую, что не сказал и десятой доли того, что можно и должно сказать о жизни и деятельности товарища Ленина…»

И этот культ не снисходительная улыбка режима, этакое баловство, а вполне сознательная политика. Народ должен молиться на своих владык, тогда он будет податлив и управляем.

С детских лет не дозволено иметь ничего своего, массированно на каждого — тонны книг, кинофильмов, пьес, песен, газет, журналов, стихов, самодеятельности, опер… Ну никаких средств не жалеют, ведь речь о самом жгуче важном — власти.

И всех мордой в любовь к партии, догмам, вождям. Не кладешь поклоны, не горишь этой любовью — подозрителен, изменник, хуже — диссидент, в навоз такого!

Именно поэтому над всеми колоннами — частокол портретов. Эти портреты не готовят сами демонстранты в порыве признательности к вождям — это уже продукция, и ее гонят в плановом порядке, в мастерских и цехах. Трудящимся эти портреты и лозунги лишь доверяют нести.

С утра до ночи великое изобретение человечества — телевидение, созданное для радости и отдыха, изрекает догмы, втискивает свои слова, силой ставит людей на колени и обучает раболепию, заставляя бить поклоны и хором твердить социалистически угодные слова. И тотальное запугивание ужасами капитализма — списать, оправдать ими любые преступления и безобразия социалистической власти, сделать возможными любые извращения этой власти.

Кажется, ослабь хоть на неделю эту могучую обработку умов — люди очнутся и заговорят нормальным языком.

В самые золотые часы, когда люди собираются дома после работы, эта обработка достигает предела. Из газет, радио, телевизоров прут, кричат одни и те же слова. А иначе нельзя: только при такой заботе о человеке и способен существовать этот режим.

И закладывалось это при Главном Октябрьском Вожде.

Народ перетягал сотни тысяч тонн плакатов, портретов и лозунгов с прославлениями генсеков и их приближенных. О них никогда не скажешь, что это товарищи по партии. Богатство, образ жизни, прислуга, свой выезд, особняки, обеспечение, свои холуи и совершенная недоступность, недосягаемость для простого люда. Нет, господа, только господа!