Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Этот авторитет знатока минной войны и сделал Александра Васильевича желанным гостем сначала в Великобритании, а потом и в США. Более того, англичане, как уже говорилось, охотно приняли его на военную службу.

Минная война могла не только защитить Англию [38] В начале войны некоторое количество русских мин было срочно отправлено в союзную Англию. от подводного флота Германии (во всяком случае, существенно снизить его действенность), но и оказаться тем новым наступательным средством, которое в свою очередь весьма поспособствовало бы блокаде Германии, а эта блокада в буквальном смысле обескровливала Германию, и, пожалуй, не меньше, нежели непосредственные боевые действия на фронтах.

Уже с конца 1915 г. она дала почувствовать себя стремительно растущим недоеданием и суровой, постоянно ужесточающейся карточной системой. Россия до октября 1917 г. даже отдаленно не переживала подобных продовольственных трудностей.

К весне 1918 г. мизерные пайки в Германии уже оборачивались гибелью населения. Очевидец вспоминает: «…люди падали замертво на улицах. Свирепствовали эпидемии… Немцы и австрийцы воровали друг у друга поезда с украинской и румынской добычей. Ничто не помогало…»

По подсчетам кайзеровского ведомства здравоохранения, блокада уморила голодом около 763 тыс. человек гражданского населения, непоправимо подорвав здоровье еще несравненно большего числа людей.

«Боже, покарай Англию!»

Этот голод задевает даже такую привыкшую к смерти душу, как у фон Гинденбурга.

«Подумайте о 70 миллионах полуголодных людей и о тех из них, которые постепенно умирают от голода, — пишет он о своих соотечественниках. — Подумайте о грудных младенцах, умирающих от голодания их матерей, о бесчисленном количестве детей, которые останутся на всю жизнь хилыми и больными!.. Голод по приговору человека, который так кичится своей культурностью! Где же цивилизация? Чем же они как люди стоят выше тех, которые, к ужасу всего цивилизованного мира, свирепствовали над безоружными в Армении, за что и понесли кару, погибая тысячами? Эти жестокие анатолийцы (турки. — Ю. В.) вряд ли руководились каким-нибудь побуждением, кроме ненависти…»

«Жестокие анатолийцы» — фон Гинденбург имеет в виду массовую гибель турецких солдат от голода и холода на Кавказском фронте, который с русской стороны возглавлял великий князь Николай Николаевич. Турецкая армия понесла в те годы жестокие потери.

Британский флот блокировал Германию. Это был самый настоящий организованный голод — так впоследствии оценивали обстановку историки.Впрочем, по отношению к Англии подводная война преследовала те же цели. Они не были достигнуты — британский флот надежно прикрыл острова.

Голодом поставить на колени врага — на это тоже рассчитывали оба враждующих стана.

В подобного рода столкновении знатоки минного оружия, да с таким опытом, как у Колчака, не могли остаться без работы.

На первом Съезде народных депутатов СССР (25 мая — 9 июня 1989 г.) я сидел в первом ряду, оказавшись там, так сказать, «не по алфавиту». В первом ряду через определенное количество кресел обязательно сидел сотрудник КГБ.

Я был избран народным депутатом СССР во втором туре голосования 18 мая — меньше чем за неделю до съезда. Все места во Дворце съездов к тому времени оказались расписаны. Дабы не сбивать эту роспись, меня определили в первый ряд (надо полагать, вместо одного из охранников).

31 мая 1989 г. я выступил перед съездом.

«…Мы провозглашаем великие принципы, а по существу, эксплуатируем людей. Люди сыты по горло обещаниями лучшей жизни и решительно требуют перемен… Народ пока еще нам верит. Ведь народ многого не требует. Он только хочет одного: чтобы с ним обращались по-человечески…

Почему нашей страной мог править Брежнев? Нет, правил не Брежнев. Он являлся лишь символом. Правило насилие. Оно утвердилось у нас в качестве единственной правовой нормы. Насилие, страх, нетерпимость, жестокость… пронизывали нашу жизнь, являлись нервом жизни, не дают распрямиться и сейчас.

Нетерпимость и в этом зале как знамение всех тех лет. Для народа перестройка (наряду с преодолением экономического кризиса) — это преодоление аппаратной системы. Эта система целиком взошла на принципах подавления личности, бесправия каждого в отдельности — бесправия и, следовательно, незащищенности. Еще очень много лжи носили мы в себе.

Да, сейчас гласность, но оттого, что нам ее подарили, мы не замрем в благодарной почтительности…

Мы не можем, не должны ставить свое будущее в зависимость от моральных качеств одной личности. Мы должны дать народу правовое демократическое управление, преодолеть экономический кризис…

Чтобы ограничить волю аппарата, необходимо поставить под контроль народа одно из мощных начал его жизнеспособности…

В условиях первых шагов по пути демократизации и в то же время желания раздавить ее такая сила, как КГБ, обретает особый смысл. Ведь КГБ подчиняется только аппарату, КГБ выведен из-под контроля народа. Это — самое закрытое, самое законспирированное из всех государственных учреждений…

Глубинная засекреченность, объясняемая спецификой занятий, обеспечивает фактическую бесконтрольность КГБ, хотя действия его порой весьма сомнительны. В таких столкновениях с КГБ правды не найти. Искать ее опасно. Манипуляции с якобы психической ненормальностью до сих пор могут угрожать людям, опасным для аппарата.

Демократическое обновление страны не изменило места КГБ в политической системе. Этот комитет осуществляет всеохватный контроль над обществом, над каждым в отдельности. В системе же министерских отношений он явно поставлен над государством, подчиняясь лишь узкой аппаратной группе… И лучше бы перенести службы КГБ с площади Дзержинского. Уж очень незабываема кровавая история у главного, здания, где покоится «меч, защищающий народ». Отсюда десятилетиями исходили приказы по уничтожению или преследованию миллионов людей. Горе, стон, муку сеяла эта служба на родной земле. В недрах этого здания мучили и пытали людей, как правило лучших, гордость и цвет наших народов. Да и сам комплекс этих зданий, таких необъяснимо монументально громадных, как бы свидетельствующих, кому в действительности принадлежит власть в стране, — такой комплекс неуместен в центре Москвы… КГБ — это не служба, а настоящая подпольная империя, которая еще не выдала своих тайн, разве только раскрытые могилы. И, несмотря на такое прошлое, эта служба сохраняет свое особое, исключительное положение. Она самая мощная из всех существующих орудий аппарата. И по эффективности, и по безотказности ей нет равных…