Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Люди верили обещаниям Ленина, стоит лишь раздвинуть тяготы, перешагнуть через злобу бывших господ — и жизнь не обманет, глотнут и они счастья…

Большевики держали над народом эти манящие в лучезарные дали серп и молот. По горло в крови, ненавидимый доброй частью света, продырявленный пулями Каплан, Ленин брел к этой лучезарности, увлекая бедняцкую Русь.

Посол Брокдорф-Ранцау принадлежал к сторонникам взглядов Бисмарка. Он искренне стремился следовать политике добрососедства с Россией. Продолжателем той же политики окажется и более отдаленный преемник графа Брокдорф-Ранцау на посту посла Германии в Москве, граф Вернер фон Шуленбург, которого Гитлер казнит после известного заговора 20 июля 1944 года.

Что касается внутренней политики, здесь Сталин отрицал мысль о том, будто к цели можно пробиться иным путем, более долгим, но зато без насилия, то есть пароксизмов насилия. Для Сталина насилие являлось основополагающим принципом развития, сутью жизни. И спустя какие-то восемь лет после введения нэпа он приступит к преобразованию деревни: вся ставка — на принуждение и беспощадный террор.

Недовольство крестьянства подавляли не только пулями, тюрьмой и высылкой целых семей, но и тем голодным мором, который обрушился на деревню после разорения. Армейские кордоны на десятки верст вокруг голодающих районов наглухо замкнули крестьян, обрекая на вымирание. Это была свирепая выучка крестьян. Они пухли от голода, ели траву и землю, но не получали со стороны никакой помощи — это сламывало самых упорных. Деревня, чтобы не подохнуть, не выть постоянно от голода, впряглась в колхозы. Хоть какой-то, но хлеб!..

Так по-сталински в крестьянина вколачивали идею колхозной жизни и покорность рабочего скота.

С воцарением большевизма демон насилия уже не покидал общество — проник в самые ничтожные ответвления жизни, явился корсетом, который держал стать и мощь социалистического государства. В насилии перетиралось сознание народа, складывался обще-человек с затылочным зрением, то бишь зрением наоборот. Военно-государственное искусство старательно закрепляло результаты силового воздействия. Человекомуравьи обретали новое бытие — итог мученического приспособления к жизни. Общечело-век прославлял своих господ и своих угнетателей — Недосягаемых и Несменяемых по праву захваченного трона (каждый вроде того известного неразменного рубля из русских сказок).

Естественно, недуг такой личности, как Ульянов-Ленин, требует для лечения международной помощи, соединенных усилий. Тут принцип «интернационализма» как нельзя кстати. И вот тянется вереница светил из Германии (до прихода к власти Гитлера советскую Россию и Германию связывали особые отношения, в том числе и в области военной).

И все же это удивительно! Поносят разложенческий империализм. Нет бранного словца, не брошенного в их огород. Мешают с грязью «их» искусство, мораль, предают анафеме организацию труда и производства. Все усилия сосредоточивают на разрушении «загнивающего империализма». Но как только приключаются нелады со здоровьем — куда там: сразу вспоминают об исключительном уровне медицины и зазывают пользователей с Запада, а ежели здоровья хватает, то отправляются лечиться прямо на этот преступный Запад.

Любопытна справка, приведенная историком С. Кулешовым в послесловии к книге Ф. И. Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым». Она настолько хороша — приведем ее дословно.

«В том же 1922 году, когда по России прокатывался смерч голода, специальная комиссия обследует состояние здоровья «ответственных товарищей». Результаты неутешительны — почти все больны: у Сокольникова — неврастения, у Курского — невралгия, у Зиновьева — припадки на нервной почве… Здоровы — Сталин, Крыленко, Буденный (небольшое повреждение плеча — рубил, наверное, кого-то), Молотов (всего лишь нервность), у Фрунзе — зарубцевавшаяся язва (прав, оказывается, Б. Пильняк в «Повести о непогашенной луне»). Но важны не столько диагнозы, сколько предложения о лечении — Висбаден, Карлсбад, Киссинген, Тироль… Что это — целебный пир во время чумы? О какой нравственной основе партийных лидеров можно вообще говорить?»

И почти все они пользовались советами и лечились на этих самых курортах — Чичерин, Рыков, Иоффе… И врачи к ним приезжали самые лучшие с Запада…

А народишко пусть помирает от кровавой натуги. Не беда, бабы-то на что?.. Новых нарожают…

Великий утопист полагал, что новые (социалистические) отношения в экономике обязательно выработают и новое сознание. Следует потерпеть лет пятьдесят, гнать страхом, кнутом, казнями — а там и новая экономика сложится, точнее, экономика на новых отношениях, а эти самые отношения и вылепят нового человека. Здесь была самая глубокая прореха в утопических расчетах Ленина. Здесь легли в землю миллионы людей, так ничего и не доказав. А диктатор от утопии, взяв скромно под козырек, истаял в небытие.

«Как немцев прогнали, снова колхозы поставили, снова голод: хлеб — государству, а нам — костер. Что за тыи трудодни получишь? Посыпки свинячей!.. Я ночью один мешок льна украла, за ето 10 лет сидела, а сына в детдом отдали. Сижу в лагере, сынка маткиной песней вспоминаю…»

Костер — мякина, то есть отходы от обмолота зерна.

«Не докликаться лучшей доли, потому что у людях кровь стала скотинная…»

«А дочка — кусок гнилого мяса, талым снегом ее кормила, больше нечем было…»

«В городе после войны хоть карточки были, а в деревне — ничего, ходили опухшие…»

«С войны наших деревенских вернулись пятеро, из них четверо — инвалиды…»

«Теперь люди боятся не мертвых, а живых…»

«…В 32-м был большой голод, ели лепешки с травы. Шла замуж в лаптях: дошли до сельсовета, расписались и спать легли — вот и вся свадьба. Через полгода муж ушел в армию на 3 года. Только вернулся, а через 4 месяца война. Я 7 похоронок получила: муж, 4 брата и 2 зятя убитые… После войны робили, как звери, за одни «палки», что против фамилии ставили. А «палками» будешь сыт?..» [35] «Звенья». Исторический альманах. Вып. I. М., «Прогресс» — «Феникс — Atheneum», 1991.

И после этого толковать о коммунизме, звать под красные стяги, с дрожью в голосе вещать о величии Ленина?

Вы представляете или нет, на что обрекли целый народ? Перечислять это?

Вы невинно моргаете из своих сытых брежневских закутков и вообразить не можете, что за порогом билась и бьется иная жизнь. Вы отдаете себе отчет во вселенском масштабе зла, содеянного большевизмом? Вы переливаете из одного котелка в другой свои пайковые похлебки и зовете то время палачей и нелюдей…