Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

При Сталине складывается социалистическое государство. У этого государства много особенностей, и, пожалуй, основная — роль свирепого притеснителя, перед которой меркнут едва ли не все виды несправедливостей и угнетения из новой русской истории. Здесь все отличие прав частного лица от прав государства заключается в том, что государство разрешает себе все средства обращения, какие только мыслимы по отношению к человеку, самому же человеку запрещено едва ли не все. Таким образом, государство выступает в роли неутомимого (и ненасытного) притеснителя граждан, совершенно беззащитных перед ним.

Сначала военный коммунизм, потом переход к колхозам, потом рабский труд в колхозах до начала 60-х годов и убогое, нищенское существование — все это обошлось народу миллионными жертвами, искажением сознания и воли и отмиранием всякого интереса к труду, а после и вообще ко всему, кроме водки.

Никакая колчаковщина и все интервенции вместе взятые и близко не могут сравниться по жертвам с одним лишь этим истреблением крестьянства.

В 1924 г. Госиздат выпустил книгу почтенного норвежца Фритьофа Нансена «Россия и мир». Для нашего времени она просто вредоносна.

Статистический материал для книги предоставили ведущие советские руководители — Нансен называет их.

«В 1909–1913 годах, как я указывал в своей первой статье, — пишет Нансен, — Россия одна давала более четверти ежегодного мирового урожая хлеба. Она вывозила в среднем 8,7 миллиона тонн, то есть больше, чем Канада, Соединенные Штаты и Аргентина вместе взятые, из которых Европа, в сущности, получает теперь весь импортированный ею хлеб. В 1913 году русский экспорт хлеба превысил даже 10 миллионов тонн.

В то же время Россия поставляла ежегодно Европе… 6 274 000 голов скота (она имела тогда более 25 млн. лошадей, 37 млн. голов рогатого скота, 45 млн. овец и т. д.), и ее молочное хозяйство необычайно развилось в несколько лет (и пленумы ЦК, и Золотые Звезды Героев, и всякие прочие меры не нужны были. — Ю. В.). Экспорт сибирского масла, который в 1898 году равнялся менее 3000 тонн, в 1904 году достиг 330 000 тонн и в 1913 году — 650 000 тонн. В период май, июнь, июль от 10 до 14 поездов масла, в 25 вагонов каждый, отправлялись ежедневно из Сибири…»

Только доходы от продажи сибирского сливочного масла в Европу давали вдвое больше золота, нежели вся золотодобывающая промышленность России.

Это при населении в 128 924 289 душ обоего пола, по данным на 1914 г.

Из книги Эдмона Тэри «Россия в 1914 году. Экономический обзор» (Париж, 1914).

Ежегодная добыча золота в России — 70 тонн. Это десятая часть мировой продукции.

80 % мирового поступления льна приходится на Россию.

Добыча каменного угля за последние четверть века возросла в 6 раз (тоже недурно).

Тщательный анализ экономики России и характера ее развития месье Тэри сводит в совершенно ошеломляющий нас вывод:

«К середине текущего столетия Россия будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношениях» (есть за что разваливать сейчас Западу).

Накануне Февральской революции в России вводится всеобщее народное обучение. К 1922 г. не должно остаться ни одного неграмотного. Да-а… мог остаться без работы нарком просвещения Луначарский.

При Александре Третьем уже наложен запрет на труд детей младше 12 лет. Для детей от 12 до 15 лет труд дозволен, но не более 8 часов и с обязательным обеденным перерывом.

По уровню охранного рабочего законодательства впереди уверенно находилась лишь Великобритания, которая в первое десятилетие XX столетия совершила здесь беспримерный рывок, что дало ей потом надежный тыл в годы мировой войны.

Существенно дополняет данные Нансена и «Сводный бюллетень по г. Москве за 1913 г.», опубликованный статистическим отделом Московской городской управы (М., 1914).

К примеру, квалифицированный рабочий в день зарабатывал на один килограмм телятины и, кроме того, на масло, сахар, хлеб, а поденщица (самая бросовая рабочая сила) могла купить полкилограмма мяса, немного масла, сахара и хлеба. И все — без очередей, высокого качества и в любой день (не было такого, чтобы «не завезли товар»). Всегда к услугам населения имелись свежие продукты и, что особенно ценит наш человек, без очередей. В очередях советские люди получили не одну болезнь и ухлопали не один год жизни, отдав последнее здоровье, еще не высосанное работой.

Что тут растолковывать? Тут, как говорится, все ясно и к гадалке ходить не надо. Мы и не будем ходить.

И после всего этого десятилетиями морить недоедом народ, поколения людей воспитывать на очередях, разоблачать диверсантов и вредителей в сельском хозяйстве, ссылать крестьян, забивать и расстреливать при любом выражении недовольства, насиловать принудительным беспаспортным житьем на селе, драть три шкуры в колхозах — и все равно испытывать острейший недостаток буквально во всех сельскохозяйственных продуктах! И это с «историческими» пленумами ЦК, героически ударным трудом, «битвами» за урожай, разного рода партийными наборами в деревню и т. п.

Статистические данные несут поразительные сведения о сельскохозяйственном состоянии России до ленинской революции и ее воистину геркулесовых темпах развития. Они совершенно недоступны экономике развитого социализма, тем более всем прочим его доблестным стадиям, столь тщательно разработанным схоластами от советской науки.

И при всем том у «женевско-партийной» уродины хватает совести запугивать граждан кадрами кинохроник о старой деревне. Часто кадры эти сняты в голод и разруху, типичные для первой мировой войны, которая, кстати, изъяла из хозяйства страны 17 млн. молодых мужчин. Их обрядили в шинели и направили на фронт. Это обернулось обнищанием деревни, а с ним — и падением уровня жизни всего населения, кроме прокапиталистического, связанного с обогащением на военном производстве.

Да ежели бы воскресить в кадрах кинохроники все, что снесла деревня под властью «женевско-партийной» уродины, народ в ужасе согнулся бы, хотя гнуться ему вроде бы некуда.

В крови и обидах получал свой полухлеб советский человек.

На ком лежит историческая вина за издевательства над народом и бессовестную демагогию, называемую советской аграрной политикой? Кто ответит?..

Уже истлевают кости самых зажившихся белогвардейцев (умирают и те, кто были детьми или юношами в семнадцатом); когда пишутся строки этой книги, русская земля все не в состоянии накормить свой народ хлебом и, как заговорена, не способна избавиться от ужаса и кошмара очередей, до чего ж унизительных и надрывных. И при всем том кичится «женевский» уродец, требует прописывать в своем чине непременно — «народный» и «самый прогрессивный».