Пьер Понсон дю Террайль - Бал жертв

Почтовый экипаж, выехавший утром из Оксерра, въехал в большую лесную аллею, которая вела в замок Солэй, когда день закончился. В этой карете находилась только одна путешественница. Читатель, наверно, уже угадал, что это была Ланж, бывшая артистка театра Республики, ныне пансионерка госпожи Монтозье, находившаяся в отпуске. Она приехала из Парижа, останавливаясь только для того, чтобы переменить лошадей на каждой станции. В Курсоне она спросила проводника; вызвался крестьянин, стоявший на рыночной площади перед школой. Это был Заяц, достойный сын Брюле-фермера. По знаку Ланж он сел на козлы, и дорогою, узнав, что эта прекрасная дама едет в Солэй, он предавался разным рассуждениям: была ли она приятельницей госпожи Солероль или возлюбленной начальника бригады? Воображение, развращенное, как у Зайца, всегда склоняется к дурному. Заяц сказал себе: «Это какая-нибудь возлюбленная Солероля, которую он бросил».

Как только он приметил Солэй в конце лесной аллеи, он обернулся к окну кареты и пальцем указал Ланж, что это цель ее путешествия. Актриса сделала знак Зайцу, чтобы он пришел с нею поговорить. Проворный, как кошка, Заяц спрыгнул с козел, отворил дверцу и стал на подножку, не останавливая лошадей, которые ехали скоро, несмотря на дурную погоду и рытвины.

— Скажи мне, мой милый, — начала Ланж, делая знак Зайцу сесть на переднюю скамейку, — ты здешний?

— Здешний, гражданка.

В Бургундии говорили «мадам», но Заяц хотел проверить свое предположение, рассудив так: «Если это приятельница мадам Солероль, следовательно, аристократка, она нахмурит брови; если же, напротив, она возлюбленная начальника бригады, ей покажется очень просто, что я называю ее гражданкой».

Ланж не обратила никакого внимания на то, что ее назвали гражданкой.

«Хорошо, — подумал Заяц, — она именно то, что я думал». И он спокойно уселся на подушки кареты.

— Ты часто бывал в Солэй? — спросила Ланж.

— Я хожу туда каждый день. Отец мой держит ферму, принадлежащую замку.

— А!

— Впрочем, это так только говорится, потому что ферма сгорела.

— Неужели? Когда?

— Шесть дней назад.

— Как это случилось?

— Подожгли.

— Что же, поджигателей арестовали?

— Как же!.. Да их целая армия там, на другом берегу Ионны. Вчера шибко дрались.

— Милый мой, — сказала Ланж, приняв простодушный вид, — я решительно ничего не понимаю.

— Однако это очень просто, как вы увидите, поджигатели — роялисты.

— Неужели?

— Когда они увидели, что они открыты, они и закричали: «Да здравствует король!» Их очень много. Здесь находятся много аристократов, которых имели мы глупость по доброте оставить в покое, а они теперь пошли против бедных людей…

При этих словах Заяц счел своим долгом пролить слезу, которую вытер рукавом, оплакивая прекрасную ферму Раводьер, которую роялисты подожгли. Ланж не обнаруживала никакого удивления, она, напротив, как будто находила естественным, что роялисты, по словам Зайца, злодеи, которых следовало гильотинировать от первого до последнего.

— Генерал Солероль в замке? — спросила она.

— Да, недавно воротился.

— Откуда?

— Он был вчера, принимал участие в сражении.

— В каком сражении?

— Роялистов атаковали в лесу Шастель-Сансуар.

— А! — сказала Ланж, и сердце ее забилось.

— У него, однако, нога раздроблена… Говорят, что это его жена…

— Что ты мне рассказываешь?

— Правду.

— Как! Жена раздробила ему ногу?

— Да.

— Где?.. Как?

— Вот этого я не знаю. Только гражданка Солероль убежала с капитаном.

— С каким капитаном?

— Со злодеем, который изменил Республике и сговорился с роялистами. Вас никто не обеспокоит в Солэе, гражданка, — прибавил Заяц с лукавым видом.

— Но если у начальника раздроблена нога, — опять спросила Ланж, — как же он мог быть в сражении?

— Его возили в карете.

— И он командовал?

— А то как же?

— Что же, — продолжала Ланж, приняв развязный вид и заставив умолкнуть биение своего сердца, — роялисты были побиты?

— О нет!

— Как же это?

— Генерал отретировался, не взяв ни одного пленного. Эти разбойники славно дерутся!

— Ты говоришь, мой милый, что мадам Солероль уехала из замка?

— Да.

— С капитаном? Как его зовут?

— Бернье.

— Я не знаю этого имени. Так что, они с роялистами?

— Она — да, а он — нет.

— Где же он?

— Его взяли в замке Рош неделю назад и проткнули штыками.

Ланж вскрикнула. Заяц не обратил на это внимания и продолжал:

— Однако он не умер.

— Где же он?

— В Солэе. О! Генерал его стережет. Он говорит, что отправит его на гильотину.

Оканчивая это зловещее предсказание, Заяц обернулся и увидел, что карета въехала во двор замка. Со ступеней крыльца несли человека в большом кресле: это был начальник бригады. Ланж сделала повелительный знак Зайцу, знак говоривший «Оставь меня»; потом она медленно вышла из кареты и прямо подошла к Солеролю. Заяц, как человек смышленный, удалился. Начальник бригады с удивлением смотрел на эту прекрасную молодую женщину, подходившую к нему. Он видел Ланж в первый раз — по крайней мере он так думал. Начальник бригады был ослеплен.

— Милостивый государь, — сказала она, — я нарочно приехала из Парижа к вам.

Начальник бригады поклонился не без некоторого удивления.

Актриса продолжала:

— Меня зовут Ланж.

При этом имени Солероль вздрогнул. Он смутно вспомнил, что у Барраса была фаворитка, носившая это имя.

— И вы приехали?.. — начал он.

— Меня прислал первый директор Республики.

— Баррас?

— Именно.

— Извините меня, что я не встаю принять вас, но мне невозможно сделать движение. Сцевола! Сцевола!

Полицейский агент прибежал. Он знал Ланж и поклонился, как человек, знающий, с кем имеет дело. Ланж также знала Сцеволу, потому что видела его у Барраса по утрам с бумагами.

— Гражданин, — сказала она ему, — засвидетельствуйте генералу, что я действительно мадемуазель Ланж.

Сцевола поклонился второй раз с уважением.

— А теперь, любезный генерал, — прибавила она, — я прошу у вас гостеприимства и завтра скажу вам цель моего посещения.

— Завтра? — спросил Солероль, продолжавший любоваться ею.

— Да, только завтра. Сегодня достаточно вам знать, — прибавила Ланж с улыбкою, — что на ваших эполетах будет скоро лишняя звездочка.

Солероль вздрогнул от радости, а Сцевола поспешил проводить Ланж в комнаты.

— Вот я в самом центре крепости, — продолжала она, — теперь надо будет уметь обнаружить неприятельские батареи.

Начальник бригады велел отвести Ланж самую лучшую комнату в замке Солэй. Прошел только час после ее приезда, а у Солероля были уже планы. Это был человек, для которого ничто не было священно, даже женщины, которые могут быть им полезны.