Пьер Понсон дю Террайль - Бал жертв

— Ты не любил меня, когда проводил дни у эшафота. Ты не мог любить меня тогда, потому что никогда меня не видел.

— Но… После этого…

— После того по твоей милости пали головы рыцарей кинжала.

— Потому что я ревновал к маркизу.

— И хотел, гнусный убийца, жениться на мадемуазель де Верньер.

Солероль молчал. Лукреция прибавила:

— Час наказания настал для тебя.

— Так они меня убьют?

— Я не знаю, какую казнь они назначат тебе, но ты будешь наказан ужасным образом.

— Ох! — простонал Солероль, зубы которого стучали. — Если бы они подарили мне жизнь…

— Ну?

— Я стал бы им служить…

— Молчи, негодяй!

Лукреция сделала движение рукою до того повелительное, что Солероль не посмел раскрыть рта.

Между тем Брюле собрал слуг и сказал им речь, в которой убеждал их повиноваться ему и говорил, что он представитель госпожи Солероль и ее друзей. За исключением Публиколы, все ненавидели бригадного начальника. Брюле без труда приобрел содействие всех. Так как Публикола стеснял его, он велел его связать и запереть в погреб. Тело Сцеволы было завернуто в простыню и брошено в ров, который наскоро вырыли в саду. Между тем пришел Мишлен. Читатели помнят, что Машфер послал его вперед. Мишлен рассказал о побеге Курция.

— Это мне все равно, — отвечал Брюле, — поди скажи, что Солероль у меня в руках.

Мишлен ушел прямо на назначенное свидание. Мы уже видели, как он встретился там с Машфером и его группою. Заяц все служил проводником и так хорошо выбрал кратчайший путь, что не было еще полночи, когда роялисты прибыли в Солэй. Сильное кровотечение, открывшееся у Солероля вследствие его раны, до того его ослабило, что Машфер нашел его в лихорадке, бледным, с дикими глазами.

— Этот человек не в состоянии иметь волю, — прошептал Машфер, — я не могу заставить его написать что бы то ни было.

Машфер имел некоторые познания в хирургии. Он осмотрел рану Солероля и удостоверился, что она не смертельна.

— Он может перенести переезд, — сказал он.

Эти слова как будто пробудили Солероля из его дремоты и извлекли из оцепенения.

— Я не хочу уезжать отсюда! — вскричал он. — Не хочу! Убейте меня сейчас!

— Нет еще, — отвечал Машфер.

Его улыбка оледенела Солероля ужасом. Брюле, подозревавший, что начальника бригады увезут, придумал очень замысловатое средство, чтобы перевезти его. Ему связали руки и ноги, потом положили в небольшую ивовую корзину, в которой переносили виноград, и эту корзину поставили на лошадь, приведенную роялистами.

Был час ночи. Луна все сияла на небе, и так ярко, что Машфер не мог удержаться от нетерпеливого восклицания:

— В этом сатанинском краю, верно, круглый год светит луна!

— К счастью, — отвечал Брюле, — отсюда до Ионны надо идти густым лесом, а перейдя реку, мы будем спокойны.

— Еще бы! — сказал Заяц. — С другой стороны Ионны Нивернэ, а жандармы находятся только в Кламси.

Солероль время от времени рвался из корзины и издавал невнятные крики.

— Ты не убежишь от нас! — бормотал Машфер. — Можешь ругаться и рваться, сам черт не подоспеет к тебе на помощь.

Лошадь, которая везла корзину, вел за узду Мишлен, а три товарища Машфера с ружьем на перевязи и с пистолетами в руках ждали сигнала к отправлению. Но Машфер сказал им:

— Я, однако, должен видеть капитана.

Он пошел к Бернье. Тот опять лег. Он оставался спокоен и молчалив, пока группа Машфера овладевала замком, и не показывался ни на минуту, пока они захватывали Солероля.

— Милостивый государь, — сказал Машфер, входя к нему, — я желаю поговорить с вами несколько минут.

Капитан указал Машферу на стул. Барон сел.

— Милостивый государь, — продолжал он, — я уважаю всякое мнение.

Бернье поклонился.

— Даже ваше, — прибавил Машфер с иронией.

Капитан оставался бесстрастен.

— Однако, — продолжал Машфер, — позвольте мне сделать вам одно замечание.

— Сделайте одолжение, — отвечал капитан.

— Ваша горячая любовь к Республике и события как будто сговорились, чтоб устроить вам странное положение.

— Вы так думаете? — спросил капитан.

— У вас в этом краю есть преданные друзья.

— Я это знаю.

— У вас есть и смертельный враг.

Бернье кивнул.

— Ваших друзей зовут: Анри и Диана де Верньер, мадам Солероль и Лукреция.

— Это правда.

— Враг ваш — Солероль.

— Я знаю, что он не пощадил бы меня.

— Видите, какая странная случайность! Ваши мнения удаляют вас от ваших друзей.

— Я повинуюсь моей совести.

— Я пришел не за тем, чтобы искушать вас… Я хочу только знать, какие у вас намерения на будущее?

— Тайна моего поведения принадлежит мне.

— Извините. Удалим, прошу вас, всякую колкость из этого рассуждения, и позвольте мне объясниться.

— Я слушаю вас.

— Вы знаете так же хорошо, как и я, что Солероль — подлец.

— О!..

— И что ни Анри, ни мы все — не поджигатели.

— Милостивый государь, — с достоинством сказал капитан, — мое поведение должно было доказать вам, что я знаю это.

— Без сомнения, но что же теперь будет? Не сегодня — завтра замок займут республиканские войска, которым будет приказано идти против нас…

— Это вероятно.

— Что вы сделаете?

— Милостивый государь, прежде чем я скажу вам, что я сделаю, позвольте мне дать вам совет.

— Говорите.

— Вы берете с собою начальника бригады?

— Да.

— Пленником?

— Естественно.

— И вы его расстреляете или предадите смерти, каким бы то ни было образом?

— Вы можете быть в этом уверены.

— Уведите меня вместе с ним и заставьте разделить его участь.

Машфер вздрогнул..

— Вы помешались, — сказал он.

— Нет, — возразил Бернье, — потому что очень может случиться, что мне снова поручат начальство над войсками Ионнского департамента.

— Ну, что же тогда?

— Тогда я исполню свой долг.

— То есть вы будете стараться нас истребить?

Капитан вздохнул.

— Пусть будет, что будет, — сказал Машфер, — но мы вас не возьмем с собой.

Брюле, присутствовавший при этом свидании у порога двери, вздрогнул от радости. «Он не уедет, — подумал он, — я всегда буду иметь его под рукой, и должен же он жениться на Лукреции».

За несколько минут перед тем Машфер сказал Брюле:

— Ты остаешься здесь; я назначаю тебя губернатором замка. Если синие придут, предупреди меня.

— Будьте спокойны, — отвечал Брюле, — я не дурак.

— Я буду вести корреспонденцию, — сказал Заяц.

Когда Машфер сделал эти распоряжения, ему не оставалось больше ничего, как проститься с капитаном, и мы видели, какой оборот принял разговор.

— Итак, вы хотите остаться здесь? — сказал Машфер.

— Я советую вам, напротив, взять меня с собой, — отвечал Бернье.