Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

Император приказал своему адмиралу наказывать акты пиратства, совершаемые латинянами, но при этом хотел избежать открытого разрыва. Татикий не знал, как ему поступить в этой новой ситуации. Посоветовавшись с правителем Кипра, он попросил находившегося на острове византийского полководца Вутумита, вероятно в роли посла по особым поручениям на Востоке, отправиться в Антиохию и расспросить Боэмунда. Но Боэмунд был непреклонен, и посольство ничего не добилось. Вутумит вернулся на Кипр и вместе с Татикием и основным флотом отправился доложить в Константинополь о создавшемся положении и получить дальнейшие указания от императора. У Сикеи на западном киликийском побережье началась буря, разбившая множество византийских кораблей, но собственная эскадра адмирала смогла продолжить путь. После этого пизанцы расположили свои корабли так, чтобы блокировать Латакию с моря.

В этот момент Раймунд и оба Роберта прибыли к Джабале. Раймунд, вполне естественно, пришел в ужас от событий в Латакии. Ему не нравилось все, что делал Боэмунд, а сам он придерживался курса на союз с византийцами. Но и его соратники были не менее потрясены. Даже осуждая какие-то действия императора, они понимали необходимость хотя бы какого-то сотрудничества между восточными и западными христианами. К тому же перед ними стояла проблема транспортировки их армий в Европу, а эта задача была практически невыполнима без помощи византийцев. И что было совсем уж неудачно, новый папский легат начал свое пребывание на Востоке с того, что неизбежно должно было вызвать яростное негодование у большинства восточных христиан. Даимберта вызвали в лагерь у Джабалы. Сеньоры встретили его гневными протестами, и он понял свою ошибку и отозвал пизанский флот. Лишившись его помощи и увидев, что собственные товарищи злы на него, Боэмунд был вынужден прекратить осаду. Тогда Раймунд вместе с обоими Робертами вошел в Латакию с полного согласия ее жителей и водрузил свой штандарт на цитадель рядом со штандартом императора. Правитель Кипра, которому сообщили об этих событиях, выразил свое одобрение и предложил безвозмездно предоставить Роберту Фландрскому и Роберту Нормандскому корабли для доставки его войск в Константинополь — первый этап их возвращения домой. Предложение приняли с благодарностью. Оба Роберта благополучно добрались до византийской столицы, где их радушно встретил Алексей. Они отказались остаться на Востоке и поступить к нему на службу и после недолгого пребывания продолжили путь на Запад. Мы не знаем, сколько человек уплыло вместе с ними. Возможно, кто-то мог сесть на генуэзские корабли, которые шли прямо в Италию. Раймунд же остался в Латакии.

Между тем Даимберт прибыл в Антиохию к Боэмунду. Боэмунд понимал, что это за человек, и вскоре легат снова оказался под его влиянием. Служителю церкви не терпелось оказаться в Иерусалиме, и Боэмунд решил его сопровождать. Вместе с другими крестоносцами Боэмунд давал клятву помолиться у Гроба Господня, и то, что он до сих пор ее не исполнил, портило ему репутацию. Возможность совершить паломничество в компании Даимберта и таким образом укрепить свой союз с ним была слишком хороша, чтобы ее упускать. Кроме того, нужно было подумать о будущем Иерусалима. У Готфрида не было законного наследника, а здоровьем он был слаб. Возможно, папскому легату придется заниматься вопросами преемства, да и в любом случае Боэмунду не помешало бы держаться в курсе о том, что происходит в Иерусалиме. Было объявлено, что Даимберт и Боэмунд уедут из Антиохии в конце осени, чтобы прибыть в Святой град к Рождеству.

Услышав об этом, Балдуин послал из Эдессы сказать, что он отправится в паломничество вместе с ними. Ему тоже еще оставалось исполнить обет, и он чувствовал, что может ненадолго оставить Эдессу, к тому же это явно было в общих интересах, чтобы крестоносцы отправились в дорогу как можно более многочисленной силой. Но и его интересовал вопрос преемственности. Он был братом и ближайшим родственником Готфрида на Востоке — поскольку Эсташ Булонский, вероятно, уехал из Палестины вслед за Робертом Фландрским — и не менее честолюбив, чем Боэмунд. Боэмунд, возможно, впоследствии пожалел, что взял его с собой. С Боэмундом и Балдуином ехали все их воины, которых можно было снять с обороны, и немало женщин. По сведениям Фульхерия Шартрского, в целом они насчитывали двадцать пять тысяч человек [90].

Паломники тронулись в путь в первых числах ноября. Боэмунд и Даимберт шли вдоль побережья, где пизанский флот охранял их с фланга. Когда они проходили через Латакию, Раймунд отказался помочь им провизией. В Баниясе, чуть южнее, они задержались, чтобы их нагнал Балдуин. Он прибыл в Антиохию уже после отъезда Боэмунда, зато Раймунд куда лучше принял его в Латакии. Жители Банияса, греческие христиане, видимо признававшие над собой власть императора, неприветливо встретили паломников и, похоже, совсем не хотели снабжать их припасами. Продолжив путь, паломники вскоре начали бедствовать от голода. Тортоса, которую они миновали в конце месяца, успела вернуться в руки мусульман, и тамошний гарнизон напал и перебил отставших из арьергарда. Никакой еды там раздобыть не удалось, мало помог и Триполи, где хлеб продавали так дорого, что только богачи могли позволить его себе. Можно было жевать сахарный тростник, росший в окрестностях Триполи, но хоть он и заинтересовал паломников как нечто невиданное, наесться им было невозможно. Наступил неожиданно холодный декабрь, шли непрерывные дожди. Смерть косила престарелых и немощных, погибло и большинство вьючных животных. Но толпа брела вперед, не останавливаясь нигде дольше необходимого. В середине декабря они дошли до Кесарии, где смогли купить еды, а двадцать первого числа прибыли в Иерусалим.

Готфрид обрадовался их приходу. Ему отчаянно требовались люди, и он надеялся уговорить многих из них остаться в Палестине и обосноваться в поместьях, которые он теперь мог им предложить. Это ему отчасти удалось. Когда Боэмунд и Балдуин вернулись на север, некоторые рыцари со своими людьми остались с Готфридом. Разгром египтян в Аскалоне означал, что хотя прибрежные города, за исключением Яффы, пока еще находились под властью Фатимидов и защитой египетского флота, нагорья Иудеи и Самарии вышли из-под их контроля. В тамошних селениях в основном жили христиане, невоинственные земледельцы, которым в течение многих поколений запрещалось носить оружие. Мусульманские власти нещадно эксплуатировали их при любой удобной возможности, как только центральное правительство проявляло слабость. На первых порах они приветствовали смену господ, и к концу лета власть Готфрида распространялась уже до Изреельской долины на севере и за Хеврон до Негева на юге; хотя в Южной Иудее его авторитет был не так силен, так как местные жители были в основном мусульманами, а также из пустыни туда постоянно прибывали бедуины. Хеврон, который крестоносцы называли Святым Авраамом, был основательно укреплен, чтобы господствовать над окружающей местностью.