Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

17 июля лидеры встретились для решения непосредственных административных вопросов. Из домов и с улиц нужно было убрать трупы и организовать их уничтожение. Городские кварталы следовало разделить между солдатами и паломниками. Также надо было подготовиться к неминуемой попытке египтян отбить город. Помимо того, обсуждался вопрос, разрешить ли Танкреду оставить себе все захваченные ценности, среди которых были восемь огромных серебряных ламп, которые он вынес из «Купола скалы». Потом кто-то сказал, что нужно выбрать короля. Священники и епископы тут же воспротивились. Сначала следует позаботиться о духовных нуждах. Прежде чем выбирать короля, надлежит назначить патриарха, который и возглавит выборы. Гийом Тирский, писавший свою хронику почти век спустя, когда Иерусалимское королевство стало общепризнанным, считал этот протест, хотя и сам был архиепископом, скандальной попыткой церковников выйти за пределы своих полномочий. Однако в то время их предложение отвергли лишь потому, что высказавшие его сами были недостойными церковниками. Патриарх был необходим. Если бы Симеон не умер, крестоносцы признали бы его права. Адемар хорошо относился к нему, и франки сохранили благодарную память о том, что он безвозмездно присылал им продовольствие во время осады Антиохии. Однако для них был неприемлем ни один другой греческий или сирийский иерарх. Более того, никто даже не мог предъявить притязания на патриарший престол, ведь все сановники православной церкви последовали в изгнание за патриархом. Нужно было поставить вместо него латинянина, но среди западного духовенства не нашлось ни одной значительной фигуры. После смерти Адемара самым уважаемым из епископов был Гийом Оранжский, но и он погиб в Мааррат-ан-Нумане. На тот момент самым деятельным из иерархов стал итальянский нормандец Арнульф, епископ Мартуранский. Он предложил сделать патриархом его друга — Арнульфа Малекорна из Рё, капеллана Роберта Нормандского, а самого его сделать архиепископом Вифлеемским. Арнульф из Рё ничем не успел прославиться. Он был наставником дочери Вильгельма Завоевателя, монахини Цецилии, и она же уговорила брата Роберта взять его с собой и пообещать ему епископство. Он был прекрасным проповедником и литератором, но считался человеком излишне светским, а кроме того, его помнили как недоброжелателя Пьера Бартелеми. Более того, вся эта схема производила впечатление заговора нормандцев. Южнофранцузские священники, которых, разумеется, поддержал Раймунд Тулузский, упорно не соглашались на нее, и предложение о том, чтобы выбрать патриарха раньше, чем короля, было отвергнуто [87]. Весь этот эпизод был не настолько важен, как думал Гийом Тирский. Как показало будущее, общественное мнение все еще было на стороне церкви в ее спорах со светской властью.

Следующие дни победители посвятили интригам вокруг выборов короля. Из великих сеньоров, которые отправились с походом из Константинополя, осталось только четверо: Раймунд Тулузский, Готфрид Лотарингский, Роберт Фландрский и Роберт Нормандский. Эсташ Булонский всегда держался в тени за спиной брата Готфрида, а Танкред, несмотря на всю свою доблесть, имел мало сторонников, и его считали просто бедным родственником Боэмунда. Самым внушительным кандидатом из перечисленных был Раймунд. В его пользу говорили возраст, богатство, опыт и долгая дружба с Адемаром — то, чем не мог похвастать никто другой. Но он не пользовался популярностью среди соратников. Он слишком часто и слишком заносчиво вел себя так, будто считает себя светским вождем Крестового похода. Его политика добрых отношений с императором была не по душе даже многим сторонникам. За несколько месяцев, когда он фактически возглавлял поход, он не добился никаких успехов, фиаско под Аркой и дискредитация копья нанесли урон его репутации, и, хотя его личная смелость и энергичность ни у кого не вызывали сомнений, как полководец он не принес походу ни одной великой победы. Он стал бы властным и деспотичным королем, но его воинские и политические таланты не внушали доверия. Из остальных самым способным был Роберт Фландрский. Однако не было секретом, что сразу же после взятия Иерусалима он намеревается возвратиться домой. Роберта Нормандского любили в войсках, он пользовался авторитетом как глава нормандцев. Но он не отличался никакими выдающимися качествами и тоже хотел вернуться в Европу. Оставался только Готфрид. Как герцог Нижней Лотарингии, в прошлом он занимал более высокое место в иерархии, чем любой из его соратников. Герцогством он правил не особенно эффективно, а его поведение в Константинополе показало, что ему присущи подозрительность и упрямство слабого и недалекого человека. Но о его недостатках в качестве государственного мужа и администратора было неизвестно крестоносцам, которые видели в нем храброго и благочестивого человека, преданного участника похода. Говорили, что, когда выборщики наводили справки о личной жизни всех предводителей крестоносцев, свита Готфрида не смогла найти в нем никаких изъянов, разве что чрезмерное пристрастие к молитвам.

Кто вошел в число выборщиков, мы не знаем. Вероятно, какие-то сановники церкви и старшие ленные рыцари главных сеньоров похода. Сначала корону предложили Раймунду, но он отказался. Его отказ всегда удивлял историков, ведь он так явно стремился стать главой похода. Однако он понимал, что его кандидатура не будет искренне поддержана большинством крестоносцев и что его соратники на самом деле никогда не будут ему повиноваться. Даже его собственные солдаты, которым не терпелось вернуться в Европу, заявили, что не желают его согласия. Поэтому он объявил, что не хочет короноваться в Святом граде Христа, рассчитывая, что таким образом заставит и всех остальных отказаться от короны. Тогда выборщики с облегчением обратились к Готфриду, которому, как известно, благоволили и Роберт Фландрский, и Роберт Нормандский. Готфрид без большой охоты согласился на высокое звание, но попросил, чтобы его не именовали королевским титулом. Он будет называться Advocatus Sancti Sepulchri — преданным защитником Святого Гроба.

Раймунд посчитал себя обманутым. Но мы не можем сомневаться в искренности Готфрида, когда он отказался надевать корону в том городе, где на Христа возложили терновый венец. Его главным достоинством было то, что его идея благочестия соответствовала идее благочестия типичного крестоносца. Он всегда придерживался того убеждения, что верховная власть в Святой земле должна принадлежать Христовой церкви. Только после смерти Готфрида и после того, как большинство паломников отправилось по домам, оставив после себя колонию честолюбивых авантюристов и практичных дельцов, в Иерусалиме короновали короля.