Борис Шелепов - Их было трое

Повести Бориса Федоровича Шелепова, составляющие эту книгу: «Вольнослушатель», «Их было трое» и «Казаки уходят в рейд» по тематике, жанру, форме очень разные, посвящены различным периодам истории нашей родины, поэтому расположить их пришлось, руководствуясь хронологией событий.

«Вольнослушатель» — биографическая повесть о юности Коста Левановича Хетагурова, великого осетинского поэта. Она переносит читателя в Петербург… 1883—85 годы. Коста учится в императорской Академии художеств. Годы эти в литературе о Коста малоизвестны, а они сыграли большую роль в его жизни и творчестве, определили формирование его демократического мировоззрения.

В прошлом сам военный, Шелепов тяготел к героической теме.

Подвигам юных героев в гражданскую воину посвящена повесть «Их было трое». Она носит приключенческий характер. Осетин Знаур, ингуш Ахмет и русский Костя добывают секретные документы, которые изобличают английскую миссию в организации заговоров и шпионажа. В основе повести реальные события на Кавказе.

Очерки «Казаки уходят в рейд», объединенные героями и событиями, можно назвать документальной повестью. Они написаны о славных боевых делах гвардейцев-казаков из конно-механизированной группы дважды Героя Советского Союза генерала И. А. Плиева в Великую Отечественную войну. Шелепов сумел верно передать обстановку боев, дух казаков, живые портреты героев, военный талант И. А. Плиева, его отвагу и заботу о воинах.

У писателя был план создания крупного произведения о боевых походах казаков И. А. Плиева на Западе, но жизнь Бориса Шелепова оборвалась в расцвете творческих сил. Книга «Их было трое» готовилась к изданию после смерти писателя.

В один из сумрачных сентябрьских дней 1883 года конференц-секретарь императорской Академии художеств Петр Федорович Исеев вызвал с занятий к себе в кабинет ученика Константина Хетагурова. Он предупредил его о возможном исключении из списка учащихся и переводе в вольнослушатели в случае несдачи экзаменов по общим наукам. Был установлен срок — три месяца.

Петр Федорович славился своим наполеоновским профилем, но его диктаторская наружность находилась в противоречии с характером: в академии Исеев слыл за мягкосердечного человека, покровителя талантов. Чувствовалось, что роль недоброго оповестителя была ему неприятна.

Академиста [1] Так официально именовались ученики Академии художеств. Хетагурова Исеев очень мало знал, чтобы заметить в нем «божью искру». Обыкновенно ученики исключались без всякого предупреждения — просто вывешивались «скорбные списки». Поэтому вызов Хетагурова к Исееву одноклассники истолковали как проявление особого внимания к воспитаннику-горцу. В какой-то мере они были правы. Но главным образом Петр Федорович выполнял повеление высшего начальства: не спеша, с возможной осторожностью, под благовидным предлогом избавиться от «вышепоименованных воспитанников» путем перевода их в вольнослушатели. Он не ведал о секретном письме из канцелярии министра внутренних дел на имя вице-президента академии о прямой или косвенной причастности некоторых учеников к революционным студенческим кружкам.

В числе нежелательных лиц был Константин Хетагуров, автор «предерзостных» бунтарских стихов, читанных им самим на земляческих вечерах студентов.

Исеев в эти дни был чем-то озабочен, как будто предчувствовал печальный исход начавшейся в академии ревизии — ссылку в далекую Сибирь, где ему и суждено закончить свой век одинокому, всеми забытому.

Некоторое время Хетагуров молча смотрел в окно, за ним качались плакучие ветви и сгущалась ненастная муть. В темных глазах отразилась печаль, растерянность, чуть заметная линия пролегла по высокому лбу, оттененному черными кудрями. Мягкие юношеские усы дрогнули: хотел что-то сказать, но сдержал себя, боясь, что будет резким, непочтительным.

Как же так? Ведь он не окончил полного курса Ставропольской гимназии, и в столь короткий срок ему не сдать всех экзаменов по наукам, которых он не изучал. Быть вольнослушателем? Но тогда придется платить за посещение лекций, выплата стипендии, назначенной из горских штрафных сумм [2] Штрафные суммы (собранные штрафами) предназначались для благотворительных целен. , прекратится. Перевод в вольнослушатели может повлечь за собой выезд из столицы. Значит, конец мечте…

И ведь совсем недавно его любимый учитель по классу гипсовых голов, адъюнкт-профессор Павел Петрович Чистяков, говорил о том, что непременно нужно добиться положения программиста [3] Программист — ученик, получивший право участвовать в конкурсе на золотую медаль за лучшую картину. — работа в мастерской, казенная натура [4] Натурщики или модели для живописцев и скульпторов. и стипендия пятнадцать рублей в месяц… Вспомнились слова Чистякова: «Вы должны внести в эти стены свежий ветер горных ущелий…» И вдруг — исключение.

— Мой долг — предупредить вас, — тихо сказал Исеев.

— Но, Петр Федорович, — сдержанно возразил Хетагуров, — я с отличием сдал экзамен при поступлении в академию. А теперь…

— Теперь многое изменилось, — подхватил Исеев, разводя руками. — Извольте сдавать еще раз. Так решил Совет академии.

— Что же делать?

— Попробуйте обратиться с прошением к его сиятельству. Впрочем, он неумолим и едва ли разрешит отсрочить экзамен.

Чуть заметным наклоном головы конференц-секретарь дал понять, что аудиенция окончена.

В одном из коридоров, около двери рисовального класса, Коста едва протиснулся сквозь пеструю и шумную ватагу вольнослушателей. Они ждали, когда откроются двери, чтобы захватить лучшие места у натуры или хотя бы не остаться вовсе без места. Острый взгляд Хетагурова отметил бледного человека с водянистыми, рыбьими глазами и жиденькой бородкой с проседью. Этот «вечный» вольнослушатель держал в костлявых руках раскладной стул.